Жаропонижающие средства для детей назначаются педиатром. Но бывают ситуации неотложной помощи при лихорадке, когда ребенку нужно дать лекарство немедленно. Тогда родители берут на себя ответственность и применяют жаропонижающие препараты. Что разрешено давать детям грудного возраста? Чем можно сбить температуру у детей постарше? Какие лекарства самые безопасные?
Славен и богат город Гамельн.
На главной площади подпирают небо башни ратуши. Ратуша - большое здание, где заседает городской общинный совет. В средние века ратуша обычно была после главной церкви - собора - самым большим и красивым зданием в городе. Ещё выше тянутся к небу шпили собора святого Бонифация. Перед ратушей фонтан, украшенный каменной статуей Роланда. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч.
Отзвонили колокола святого Бонифация. Пёстрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей собора, растекается по широким ступеням.
Идут богатые бюргеры, Бюргер - житель средневекового города в Западной Европе, горожанин. один толще другого. Блестят золотые цепи на бархатной одежде. Пухлые пальцы унизаны кольцами.
Зазывают, заманивают покупателей купцы. Прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Сало белее снега. Масло желтее солнца.
Золото и жир - вот он каков, славный, богатый город Гамельн!
Глубоким рвом, высокой стеной с башнями и башенками со всех сторон окружён город. У каждых ворот стражники. Если пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, копьями и алебардами Алебарда - старинное оружие, топорик, насаженный на длинное древко с остриём на конце. от ворот гонят стражники.
Каждый город чем-нибудь да знаменит.
Знаменит Гамельн своим богатством, золочёными шпилями своих соборов. А гамельнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку.
Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод.
А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств.
Уже с осени потянулись толпы голодных крестьян в город.
Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмёт крестьянина голод, ещё выгодней можно будет продать зерно.
Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр Бургомистр - глава городского самоуправления. раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех.
Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дёшево здесь ничего не купишь.
Но тут случилось невиданное дело.
Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынулы крысы.
Показалось поначалу: не так велика беда.
По приказу бургомистра подняли подъёмные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через какие-то ходы, дыры проникали в город.
Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие.
Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!
Крепко призадумались бюргеры. Собрались на совет в ратуше.
Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но ничего не скажешь - умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего ж умён, хитёр!
И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от нежданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек.
Скрипят телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные.
Въехали телеги на площадь перед ратушей. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, чёрные, полосатые.
С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.
Но ничего из этой мудрой затеи не вышло.
Коты испугались столь обильного угощенья. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепичные крыши. Худой чёрный кот залез на кровлю собора святого Бонифация и мяукал всю ночь напролёт.
Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного.
Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота.
Что ж, одно не помогло - надо придумать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбережённое, столько раз считанное!
Над Гамельном плывёт звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавёлся таким амулетом - живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов.
Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.
С утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля.
К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей.
Сегодня суд над крысами. Суд над крысами - в средние века в Европе и в самом деле имели место суды над животными. Животных, признанных виновными, заточали в тюрьму или вешали на виселице. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех.
В ратушу набилось столько народу - яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золочёных креслах. В чёрных бархатных мантиях, в чёрных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные - дрожи крысиный король и вся крысиная братия!
Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы.
Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из тёмного угла или из-за судейского кресла.
Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился.
Делать нечего. Тут же за дверьми изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола.
Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол.
Главный судья Каспар Геллер поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба.
После него встал судья Гангель Мун, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. Был он хитрее всех в Гамельне. Всё, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.
Ах, милостивейшие судьи! - сказал Гангель Мун голосом сладким и печальным. - Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом…
Но главный судья Каспар Геллер резко оборвал его:
Замолчи, судья Гангель Мун! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.
Долго совещались судьи. Наконец Каспар Геллер встал и громким голосом огласил приговор:
- «Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы также бесчинствами, учинёнными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя - крысы Mus rattus. Мы, судьи города Гамельна, признаём их виновными в нарушении порядка и благочестия, а ещё в воровстве и грабеже.
Также весьма нам прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что несомненно свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной.
Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а также все земли, принадлежащие ему.
Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула чёрной молнией и пропала.
И все опять, успокоившись, разошлись по домам.
На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города.
Но только напрасно ждали. Солнце стало уже клониться к закату, а проклятое племя и не думало исполнять судебный приговор.
А тут вдруг пронеслась страшная весть! Неслыханное дело!
В ночь, как состоялся суд, сожрали крысы у главного судьи Каспара Геллера судейскую мантию и шапочку в придачу.
От такой наглости все только рты пооткрывали. Быть беде!
И в самом деле, крыс в Гамельне всё прибывало и прибывало.
По ночам во многих окнах мигали свечи. Догорит одна свеча - от огарка зажигали другую, и так до утра. Сидели бюргеры на высоких пуховиках, не решаясь спустить ноги с постели.
Уже никого не боясь, шныряли крысы повсюду. Привлечённые ароматом жаркого, пробирались на кухни. Выглядывали из углов, поводя носами, принюхиваясь: «Чем тут пахнет?» Прыгали на столы, прямо с блюд норовили утащить лучший кусок. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к потолку.
Чего ни хватишься - всё сожрали, проклятые.
И уже в двери многих домов костлявым пальцем постучал голод.
А тут ещё приснился бургомистру такой сон: будто выгнали крысы из домов прежних хозяев. Он, почтенный бургомистр города Гамельна, бредёт с нищенской сумой. За ним жена, дети. Робко постучал в дверь своего дома. Дверь распахнулась - на пороге крыса в рост человека. На груди - золотая бургомистрова цепь. Махнула лапой - набросились на них другие крысы в шлемах, с алебардами: «Вон отсюда! Нищие! Голодранцы!»
Наутро собрал в ратуше бургомистр всех советников, рассказал свой сон. С тревогой переглянулись бюргеры: «Ох, не к добру это!»
Хоть и были бюргеры один скупей другого, но тут решили: ничего не жалеть, лишь бы избавить город от страшной напасти.
По всем улицам Гамельна прошли глашатаи. Шли они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, друг к другу поближе. Город как вымер.
На пустынных площадях, на пустынных улицах, на мостах в полной тишине странно и зловеще звучали трубы и голоса глашатаев:
Кто избавит славный город Гамельн от крыс, получит от магистрата столько золота, сколько сможет унести!
Но прошло три дня, а в ратушу так никто и не явился.
На четвёртый день колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу.
Бургомистр долго тряс рукавами, подбирал края плаща - не забралась ли крыса? Осунулись, побледнели бюргеры, под глазами чёрные круги. Куда девались румянец и толстые щёки?
Если уж не помогает обещанная награда, видно, больше ждать спасения неоткуда.
Не выдержав, закрыл лицо руками бургомистр и глухо зарыдал. Всё, конец! Погибает добрый, старый Гамельн!
В зал вбежал стражник и крикнул:
Крысолов!
В дверь, прихрамывая, вошёл странный человек.
Был незнакомец высок и худ. Лицом тёмен, словно хорошенько прокоптили его над огнём. Взгляд пронзительный. От такого взгляда холод пробегал по спине.
На плечах короткий плащ. Одна половина камзола чёрная, как ночь, другая красная, как огонь. В чёрную шапочку сбоку воткнуто петушиное перо. В руке же незнакомец держал старинную, потемневшую от времени дудку.
В другое время, конечно, осторожные бюргеры поостереглись бы такого странного гостя: не доверяли они тощим бродягам. Но сейчас все обрадовались ему, как самому желанному гостю.
Бургомистр, назвав его «любезный мой господин», сам придвинул ему кресло. Судья Каспар Геллер попробовал даже хлопнуть его по плечу. Но тут же, громко вскрикнув, отдёрнул руку - ладонь словно огнём обожгло.
Слуги спустились в подвалы и принесли бутылки с мальвазией, рейнским и мозельским.
Пришелец схватил бутылку мальвазии, зубами вытащил восковую затычку и, запрокинув голову, одним глотком выпил драгоценное вино. Не останавливаясь, опорожнил подряд девять бутылок.
А не найдётся ли у вас ещё хорошей бочки вина? - спросил незнакомец.
После, после, любезный мой господин, - медовым голосом сказал Гангель Мун, - сначала дело, а потом уже пир.
А бургомистр, уже не в силах сдержать нетерпение, спросил незнакомца напрямик:
Скажи, можешь ли ты увести крысиное племя из нашего города?
Могу, - усмехнулся крысолов. - Эти твари мне подвластны.
Как? Все до единой?.. - Бургомистр даже привстал с места.
Я очищу ваш город от крыс. Слово мое, крысолова, крепко. Но и вы своё сдержите. За это дадите мне столько золота, сколько смогу унести.
Худ как жердь да и хром в придачу. Такой много не унесёт… - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру. А потом уже, повернувшись к крысолову, сказал громко и важно: - Всё, как договорились, почтенный наш гость. Обмана не будет.
Так смотрите не вздумайте нарушить своё слово, - сказал крысолов и вышел из ратуши.
Небо стало вдруг серым и мрачным. Всё заволоклось мутным туманом. Вороны, облепившие шпили собора святого Бонифация, поднялись, закружились, усыпали всё небо с зловещим карканьем.
Крысолов поднёс к губам дудку.
Протяжные звуки полились из дудки.
Слышался в этих звуках щекочущий шорох зерна, струйкой текущего из прорехи в мешке. Весёлое щёлканье масла на сковороде. Хруст сухаря под острыми зубами.
Бюргеры, стоявшие у окон, ахнули и невольно подались назад.
Потому что на звуки дудки из всех домов стали выбегать крысы. Выползали из подвалов, прыгали с чердаков.
Крысы окружили крысолова со всех сторон.
А тот равнодушно пошёл, прихрамывая, с площади. И все до одной крысы побежали вслед за ним. Стоило только умолкнуть дудке, как всё несметное крысиное полчище останавливалось. Но опять начинала петь дудка. И снова крысы покорно устремлялись вслед за крысоловом.
Из улочки в улочку шёл крысолов. Крыс становилось всё больше и больше.
Выглядывали из окон мясники, колбасники, сапожники, золотых дел мастера. Ухмылялись. Что ни говори, а приятно смотреть вслед уходящей беде!
Трактирщик Иоганн Брандт встал в дверях трактира. Крысы так и хлынули из дверей, чуть не сбив с ног толстяка.
Вслед за крысоловом все крысы двинулись к городским воротам. Стражники едва успели укрыться в башнях.
Крысы вышли из города и чёрной лентой растянулись по дороге. Последние, отставшие, перебегали через подъёмный мост - и вдогонку за крысоловом. Всё заволоклось пылью. Несколько раз мелькнул чёрный плащ крысолова, рука с дудкой, петушиное перо…
Удаляясь, всё тише и тише звучала дудка.
Через час прибежали в город пастухи. Перебивая друг друга, рассказали:
Крысолов вышел на берег реки Везер. Прыгнул в лодчонку, которая покачивалась тут же у берега. Не переставая играть на дудке, выплыл крысолов на середину Везера. Крысы бросились в воду и поплыли за ним, и плыли они до тех пор, пока не утонули все до одной. А было их такое множество, что из берегов вышел могучий Везер.
Ликует освобожденный от крыс город.
Радостно звучат колокола на всех соборах. Весёлыми толпами идут по улицам горожане.
Спасён славный Гамельн! Спасён богатый Гамельн!
В ратуше слуги разливают вино в серебряные кубки. Сейчас не грех и выпить.
Вдруг из-за угла появился крысолов и пошёл через площадь прямо к ратуше. Всё также была у него в руке дудка. Только одет он был иначе: в зелёном костюме охотника.
Переглянулись бюргеры. Платить? Э нет…
Жилист и крепок этот крысолов, - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру, - такой хоть и хром, а унесёт всю казну…
Крысолов вошёл в ратушу. Никто и не поглядел в его сторону. Бургомистр отвернулся, Каспар Геллер уставился в окно.
Но, видно, крысолова было не так-то легко смутить. С ухмылкой вытащил он из-за пазухи мешок. Показался этот мешок бюргерам бездонным.
Я своё слово сдержал. Теперь дело за вами, - сказал крысолов. - Как договорились. Столько золота, сколько смогу унести…
Милейший… - Бургомистр в замешательстве развёл руками, оглянулся на Гангеля Муна.
Вот как? Не кошель, не суму - целый мешок золота?.. - хихикнул судья Гангель Мун и в притворном испуге выпучил глаза.
Кто-то ещё негромко засмеялся. Ай да хитрец Гангель Мун! Вот как, значит, надо повернуть дело! Золото было обещано в шутку. А бедняга, видно, совсем ума решился: поверил всему. Да ещё захватил с собою мешок.
Тут захохотали все. Бургомистр, советники, цеховые старшины. Цеховой старшина - глава цеха, то есть объединения ремесленников. В такое объединение входили ремесленники (мастера и подмастерья) одной специальности, например оружейники, каменщики, плотники.
Мешок золота?
Ха-ха-ха!
Целый мешок!
А за что?
За дурацкие песни? За дудку?
Золото ему подавай! А не хочешь ли пинка?
Долго смеялись бюргеры. А странный пришелец молча стоял, и какая-то злобная радость проступала у него на лице. Добро бы просил, требовал обещанное!.. Нет, он молчал.
Хитрец Гангель Мун, с опаской косясь на крысолова, наклонился к уху бургомистра:
Может, отсыпать ему горсть золота? Так… немного, для виду… А потом обложить податью людей победнее, кто вовсе не пострадал от крыс, потому что и так ничем не владел.
Но бургомистр от него отмахнулся. Откашлялся и голосом важным, но отечески ласковым сказал:
Дело сделано. Надо, как обещано, расплатиться. По трудам и плата. Кошель серебра и выход из города через любые ворота.
А незнакомец тут же показал себя полным невежей. Кошелька не взял и, даже не поклонившись, повернулся спиной и вышел из зала. После него осталось слабое облачко серного дыма.
Тут уж совсем развеселились бюргеры. Славно вышло: разом избавились и от крыс и от крысолова.
Громко звонят колокола святого Бонифация. Все бюргеры с жёнами и слугами отправились в собор к воскресной обедне.
И никто из них не слышит, что снова на площади запела дудка.
«Можно! Можно! Можно! - поёт дудка. - Сегодня всё можно! Я поведу вас в зелёные рощи! На медовые заливные луга! Босиком по лужам! Зарыться в сено! Можно! Можно! Можно!»
Топот маленьких башмаков по деревянным лестницам, по каменным ступеням…
Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, бросив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки.
Из каждого дома - дети. На каждой улице - дети.
Падают, разбивают коленки, потрут, подуют и бегут дальше. Весёлые, с липкими пальцами, за щекой сласти, в кулаке горсть орехов - дети, сокровище Гамельна.
По улице бежит дочь бургомистра Марта. Розовое платье раздувает ветер. А одна нога не обута, только один башмачок натянула в спешке.
Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъёмному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов всё дальше, дальше…
Шли годы.
Однажды забрёл в осиротевший Гамельн слепой странник.
За несколько медных монет пустил его трактирщик погреться у тёплого очага. Слышал слепой, как стучат о деревянный стол кружки с пивом. И кто-то сказал:
Откуда ты пришёл, старик? Потешь нас рассказом почуднее, и я, так и быть, поднесу и тебе кружку с пивом.
И слепой старик начал рассказ:
Много земель исходил я, и вот куда однажды привела меня судьба. Трудно слепцу вести счёт времени: по теплу, идущему от солнца, по холоду, идущему от ночного неба, отличаю я день от ночи. Долго блуждал я по дремучему лесу. Вдруг услышал я звон колоколов. Для слепца звуки то же, что для кормчего свет маяка. Так, идя на звон колоколов, подошёл я к какому-то городу. Стражники не окликнули меня. Я вошёл в ворота и побрёл по улице. Чутко прислушивался я ко всем звукам, стараясь понять, не завела ли меня судьба в недоброе место.
И не мог я не подивиться. Слышал я вокруг себя только молодые голоса. Как птица летал вокруг меня смех. В этом городе больше бегали, чем ходили. Кто-то вприпрыжку обгонял меня. Кто-то бежал мне навстречу. Слышал я, как мяч ударялся в стену. Все голоса были звонкие. Все шаги лёгкие, быстрые. И тогда понял я, что этот город населён одними юношами и девушками. И показалось мне: сложен весь этот город из светлого камня и солнечных лучей.
Был я радушно принят в первом же доме, куда постучал. А когда спросил я, как зовётся этот город, странную сказку рассказал мне мой юный хозяин. Думаю, посмеялся он над бедным стариком, но я не сержусь на доброго юношу. Вот что рассказал он.
Когда были они маленькими детьми, увёл их из родного города человек в зелёной одежде, игравший на дудке. Видно, был это сам дьявол, потому что завёл он их прямо в глубину высокой горы. Но не хватило у него власти, чтобы загубить невинных детей, и после долгих скитаний во мраке прошли дети сквозь гору и очутились в безлюдном, диком месте.
Тогда из лесу пришли лани и кормили самых маленьких своим молоком. Без труда приручались дикие козы. Сначала жили дети в шалашах, а потом стали строить город. И легко поднимали они огромные камни, словно камни сами хотели сложиться в стены и башни…
И когда кончил слепец свой рассказ, услышал он старческие вздохи, глухие рыдания, идущие из самой глубины души. Глухой кашель и стоны.
Тогда понял странник, что вокруг него одни старики. И весь город показался ему мрачным, печальным и сложенным из тёмного камня.
Но где же, где же, в какой стороне лежит тот юный, светлый город?
Но ничего не мог им сказать нищий, слепой странник.
Славен и богат город Гамельн.
На главной площади подпирают небо башни ратуши. Ещё выше тянутся к небу шпили собора святого Бонифация. Перед ратушей фонтан, украшенный каменной статуей Роланда. Мелкими брызгами покрыт доблестный воин Роланд и его знаменитый меч. Отзвонили колокола святого Бонифация. Пёстрая толпа выплывает из высоких стрельчатых дверей собора, растекается по широким ступеням. Идут богатые бюргеры 2, один толще другого. Блестят золотые цепи на бархатной одежде. Пухлые пальцы унизаны кольцами. Зазывают, заманивают покупателей купцы. Прямо на площади раскинулся рынок. Горами навалена снедь. Сало белее снега. Масло желтее солнца. Золото и жир - вот он каков, славный, богатый город Гамельн! Глубоким рвом, высокой стеной с башнями и башенками со всех сторон окружён город. У каждых ворот стражники. Если пуст кошель, на колене заплата, на локте дыра, копьями и алебардами 3 от ворот гонят стражники.
Каждый город чем-нибудь да знаменит. Знаменит Гамельн своим богатством, золочёными шпилями своих соборов. А гамельнцы знамениты скупостью. Умеют они, как никто, беречь свои запасы, множить добро, отнимать у бедняка последнюю денежку.
Наступил засушливый, неурожайный год. В округе начался голод. А гамельнцам до этого и дела нет. У них амбары полны прошлогодним зерном, гнутся столы от яств. Уже с осени потянулись толпы голодных крестьян в город. Решили хитрые купцы попридержать зерно до весны. К весне прижмёт крестьянина голод, ещё выгодней можно будет продать зерно. Всю зиму у стен Гамельна, у закрытых ворот, стояли толпы голодных. Лишь стаял снег на полях, приказал бургомистр 4 раскрыть все городские ворота и беспрепятственно пропускать всех. Встали в дверях лавок купцы, руки заложив за пояс, животы выпятив, брови строго нахмурив, чтобы сразу поняли: дёшево здесь ничего не купишь.
Но тут случилось невиданное дело. Пока ослабевший люд тащился в город, внезапно со всей округи, из голодных деревень, с пустых полей в Гамельн хлынули крысы. Показалось поначалу: не так велика беда. По приказу бургомистра подняли подъёмные мосты, все ворота наглухо закрыли и завалили камнями. Но крысы переплывали через ров и через какие-то ходы, дыры проникали в город. Открыто, среди бела дня, шли крысы по улицам. В ужасе смотрели жители на страшное крысиное шествие. Голодные твари разбежались по амбарам, подвалам и закромам, полным отборного зерна. И начались крысиные пиры!
Крепко призадумались бюргеры. Собрались на совет в ратуше. Хоть и был бургомистр Гамельна изрядно толст и неповоротлив, но ничего не скажешь - умом крепок. Порой только руками разводили гамельнцы: до чего ж умен, хитёр! И вот, поразмыслив, приказал бургомистр: чтобы избавить Гамельн от нежданной беды, свезти в город со всей округи котов и кошек. Скрипят телеги по дорогам в Гамельн. На телегах наспех сколоченные деревянные клетки. А в клетках не откормленные гуси и утки на продажу, а коты и кошки. Всех мастей и пород, худые, голодные. Въехали телеги на площадь перед ратушей. Стражники открыли клетки. Во все стороны побежали коты, серые, рыжие, чёрные, полосатые. С облегчением вздохнули бюргеры и, успокоившись, неспешно разошлись по домам.
Но ничего из этой мудрой затеи не вышло. Коты испугались столь обильного угощения. В страхе бежали они от крысиных полчищ. Прятались кто куда, забирались на островерхие черепичные крыши. Худой чёрный кот залез на кровлю собора святого Бонифация и мяукал всю ночь напролёт. Наутро был вывешен приказ: котов в город заманивать лаской и салом, а из города не выпускать ни одного. Но куда там! Уже через три дня в Гамельне не осталось ни одного кота. Что ж, одно не помогло - надо придумать другое. Не сидеть же сложа руки, глядя, как гибнет добро, любовно скопленное, сбережённое, столько раз считанное! Над Гамельном плывёт звон колоколов. Во всех церквах служат молебны от засилья крыс. На папертях монахи продают амулеты. Кто обзавёлся таким амулетом - живи спокойно: крыса не подойдет и на сто шагов. Но ничего не помогало: ни молебны, ни амулеты.
С утра на площади глашатаи трубят в трубы, вызывают на суд крысиного короля. К городской ратуше стекается народ. Идут купцы со слугами и домочадцами, мастера со своими подмастерьями. Весь город собрался перед ратушей. Сегодня суд над крысами. Ждут, что прибудет в ратушу сам крысиный король. Говорят, пятнадцать голов у него и одно тело. На каждой голове искуснейшей работы золотая корона размером с лесной орех. В ратушу набилось столько народу - яблоку негде упасть. Один за другим вошли судьи и расселись под балдахином на золочёных креслах. В чёрных бархатных мантиях, в чёрных шапочках, лица у всех важные, строгие, неподкупные - дрожи крысиный король и вся крысиная братия! Писцы очинили перья. Все ждали. На малейший звук, даже на шелест упавшей перчатки, разом поворачивались все головы. Не знали, откуда появится преступный король: из дверей, из тёмного угла или из-за судейского кресла. Ждали до вечера. От жары и духоты пожелтели лица судей. Но крысиный король так и не явился. Делать нечего. Тут же за дверьми изловили большущую усатую крысу. Посадили в железную клетку, а клетку поставили посреди стола. Крыса, пометавшись, затихла в покорной тоске. Забилась в угол. Главный судья Каспар Геллер поднялся с места. Вытер платком взмокшее лицо. Пять амбаров с зерном подчистую разграбили у него крысы, опустошили все погреба. Долго громовым голосом обличал крысиное племя судья Каспар Геллер. Протянув руку над клеткой с крысой, перечислял все преступления, злодеяния и козни проклятых крыс. После него встал судья Гангель Мун, похожий на разжиревшую лису: длинный нос, масленые глазки. Был он хитрее всех в Гамельне. Всё, чем владел, хранил в сундуках, обитых железом, недоступных крысиному зубу. И теперь смотрел он на всех лукаво, под сочувствием скрывая злорадство.
Ах, всемилостивейшие судьи! - сказал Гангель Мун голосом сладким и печальным. - Строгостью к виновным, милосердием к безвинным должен прославить себя судья. Потому не следует забывать нам, что крысы тоже божьи твари, и к тому же не наделены они человеческим разумом...
Но главный судья Каспар Геллер резко оборвал его:
Замолчи, судья Гангель Мун! Всем известно, что блохи, крысы, жабы и змеи сотворены дьяволом.
Долго совещались судьи. Наконец Каспар Геллер встал и громким голосом огласил приговор:
- «Мы, милостью божьей судьи города Гамельна, повсеместно прославлены своей неподкупной честностью и справедливостью. Среди всех иных тягот, кои великим грузом лежат на наших плечах, озабочены мы также бесчинствами, учинёнными в нашем славном городе Гамельне мерзкими тварями, носящими богопротивное имя - крысы Mus rattus. Мы, судьи города Гамельна, признаём их виновными в нарушении порядка и благочестия, а ещё в воровстве и грабеже. Также весьма нам прискорбно, что его величество крысиный король, нарушив наш строгий приказ, на суд не явился, что несомненно свидетельствует о его злонамеренности, нечистой совести и низости душевной. Посему приказываем и повелеваем: всем упомянутым крысам, а также королю всего крысиного племени к полудню завтрашнего дня под страхом смертной казни покинуть наш славный город, а также все земли, принадлежащие ему.
Потом крысу, подпалив ей хвост, отпустили, чтобы передала всему своему роду строгий приказ гамельнского суда. Крыса мелькнула чёрной молнией и пропала. И все опять, успокоившись, разошлись по домам. На другой день с утра нет-нет да и подходили к окнам жители. Ждали, что двинутся крысы вон из города. Но только напрасно ждали. Солнце стало уже клониться к закату, а проклятое племя и не думало исполнять судебный приговор. А тут вдруг пронеслась страшная весть! Неслыханное дело! В ночь, как состоялся суд, сожрали крысы у главного судьи Каспара Геллера судейскую мантию и шапочку в придачу. От такой наглости все только рты пооткрывали. Быть беде! И в самом деле, крыс в Гамельне всё прибывало и прибывало. По ночам во многих окнах мигали свечи. Догорит одна свеча - от огарка зажигали другую, и так до утра. Сидели бюргеры на высоких пуховиках, не решаясь спустить ноги с постели. Уже ни кого не боясь, шныряли крысы повсюду. Привлечённые ароматом жаркого пробирались на кухни. Выглядывали из углов, поводя носами, принюхиваясь: «Чем тут пахнет?» Прыгали на столы, прямо с блюд норовили утащить лучший кусок. Добирались даже до окороков и колбас, подвешенных к потолку. Чего ни хватишься - всё сожрали, проклятые. И уже в двери многих домов костлявым пальцем постучал голод. А тут ещё приснился бургомистру такой сон: будто выгнали крысы из домов прежних хозяев. Он, почтенный бургомистр города Гамельна, бредёт с нищенской сумой. За ним жена, дети. Робко постучал в дверь своего дома. Дверь распахнулась - на пороге крыса в рост человека. На груди - золотая бургомистрова цепь. Махнула лапой - набросились на них другие крысы в шлемах, с алебардами: «Вон отсюда! Нищие! Голодранцы!». Наутро собрал в ратуше бургомистр всех советников, рассказал свой сон. С тревогой переглянулись бюргеры: «Ох, не к добру это!». Хоть и были бюргеры один скупей другого, но тут решили: ничего не жалеть, лишь бы избавить город от страшной напасти. По всем улицам Гамельна прошли глашатаи. Шли они, нарушив строй и порядок, сбившись в кучу, друг к другу поближе. Город как вымер. На пустынных площадях, на пустынных улицах, на мостах в полной тишине странно и зловеще звучали трубы и голоса глашатаев:
Кто избавит славный город Гамельн от крыс, получит от магистрата столько золота, сколько сможет унести! Но прошло три дня, а в ратушу так никто и не явился. На четвёртый день колокол снова собрал всех бюргеров в ратушу. Бургомистр долго тряс рукавами, подбирал края плаща - не забралась ли крыса? Осунулись, побледнели бюргеры, под глазами чёрные круги. Куда девались румянец и толстые щёки? Если уж не помогает обещанная награда, видно, больше ждать спасения неоткуда. Не выдержав, закрыл лицо руками бургомистр и глухо зарыдал. Всё, конец! Погибает добрый, старый Гамельн! И вдруг все услыхали какие-то голоса, шум и движенье внизу, на площади. В зал вбежал стражник и крикнул:
Крысолов!
В дверь, прихрамывая, вошёл странный человек. Был незнакомец высок и худ. Лицом тёмен, словно хорошенько прокоптили его над огнём. Взгляд пронзительный. От такого взгляда холод пробегал по спине. На плечах короткий плащ. Одна половина камзола чёрная, как ночь, другая красная, как огонь. В чёрную шапочку сбоку воткнуто петушиное перо. В руке же незнакомец держал старинную, потемневшую от времени дудку. В другое время, конечно, осторожные бюргеры поостереглись бы такого странного гостя: не доверяли они тощим бродягам. Но сейчас все обрадовались ему, как самому желанному гостю. Бургомистр, назвав его «любезный мой господин», сам придвинул ему кресло. Судья Каспар Геллер попробовал даже хлопнуть его по плечу. Но тут же, громко вскрикнув, отдёрнул руку - ладонь словно огнём обожгло.
Слуги спустились в подвалы и принесли бутылки с мальвазией, рейнским и мозельским. Пришелец схватил бутылку мальвазии, зубами вытащил восковую затычку и, запрокинув голову, одним глотком выпил драгоценное вино. Не останавливаясь, опорожнил подряд девять бутылок.
А бургомистр, уже не в силах сдержать нетерпение, спросил незнакомца напрямик:
Скажи, можешь ли ты увести крысиное племя из нашего города?
Могу, - усмехнулся крысолов. - Эти твари мне подвластны.
Как? Все до единой?.. - Бургомистр даже привстал с места.
Я очищу ваш город от крыс. Слово мое, крысолова, крепко. Но и вы своё сдержите. За это дадите мне столько золота, сколько смогу унести.
Худ как жердь да и хром в придачу. Такой много не унесёт... - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру. А потом уже, повернувшись к крысолову, сказал громко и важно: - Всё, как договорились, почтенный наш гость. Обмана не будет.
Так смотрите не вздумайте нарушить своё слово, - сказал крысолов и вышел из ратуши.
Небо стало вдруг серым и мрачным. Всё заволоклось мутным туманом. Вороны, облепившие шпили собора святого Бонифация, поднялись, закружились, усыпали всё небо с зловещим карканьем. Крысолов поднёс к губам дудку. Протяжные звуки полились из дудки. Слышался в этих звуках щекочущий шорох зерна, струйкой текущего из прорехи в мешке. Весёлое щёлканье масла на сковороде. Хруст сухаря под острыми зубами. Бюргеры, стоявшие у окон, ахнули и невольно подались назад. Потому что на звуки дудки из всех домов стали выбегать крысы. Выползали из подвалов, прыгали с чердаков. Крысы окружили крысолова со всех сторон. А тот равнодушно пошёл, прихрамывая, с площади. И все до одной крысы побежали вслед за ним. Стоило только умолкнуть дудке, как всё несметное крысиное полчище останавливалось. Но опять начинала петь дудка. И снова крысы покорно устремлялись вслед за крысоловом. Из улочки в улочку шёл крысолов. Крыс становилось всё больше и больше.
Вслед за крысоловом все крысы двинулись к городским воротам. Стражники едва успели укрыться в башнях. Крысы вышли из города и чёрной лентой растянулись по дороге. Последние, отставшие, перебегали через подъёмный мост - и вдогонку за крысоловом. Всё заволоклось пылью. Несколько раз мелькнул чёрный плащ крысолова, рука с дудкой, петушиное перо...
Удаляясь, всё тише и тише звучала дудка. Через час прибежали в город пастухи. Перебивая друг друга, рассказали:
Крысолов вышел на берег реки Везер. Прыгнул в лодчонку, которая покачивалась тут же у берега. Не переставая играть на дудке, выплыл крысолов на середину Везера. Крысы бросились в воду и поплыли за ним, и плыли они до тех пор, пока не утонули все до одной. А было их такое множество, что из берегов вышел могучий Везер.
Ликует освобожденный от крыс город. Радостно звучат колокола на всех соборах. Весёлыми толпами идут по улицам горожане. Спасён славный Гамельн! Спасён богатый Гамельн! В ратуше слуги разливают вино в серебряные кубки. Сейчас не грех и выпить. Вдруг из-за угла появился крысолов и пошёл через площадь прямо к ратуше. Всё также была у него в руке дудка. Только одет он был иначе: в зелёном костюме охотника. Переглянулись бюргеры. Платить? Э нет...
Жилист и крепок этот крысолов, - шепнул бургомистр судье Каспару Геллеру, - такой хоть и хром, а унесёт всю казну...
Крысолов вошёл в ратушу. Никто и не поглядел в его сторону. Бургомистр отвернулся, Каспар Геллер уставился в окно. Но, видно, крысолова было не так-то легко смутить. С ухмылкой вытащил он из-за пазухи мешок. Показался этот мешок бюргерам бездонным.
Я своё слово сдержал. Теперь дело за вами, - сказал крысолов. - Как договорились. Столько золота, сколько смогу унести...
Милейший... - Бургомистр в замешательстве развёл руками, оглянулся на Гангеля Муна.
Вот как? Не кошель, не суму - целый мешок золота?.. - хихикнул судья Гангель Мун и в притворном испуге выпучил глаза.
Хитрец Гангель Мун, с опаской косясь на крысолова, наклонился к уху бургомистра:
Может, отсыпать ему горсть золота? Так... немного, для виду... А потом обложить податью людей по беднее, кто вовсе не пострадал от крыс, потому что и так ничем не владел.
Но бургомистр от него отмахнулся. Откашлялся и голосом важным, но отечески ласковым сказал:
Дело сделано. Надо, как обещано, расплатиться. По трудам и плата. Кошель серебра и выход из города через любые ворота.
А незнакомец тут же показал себя полным невежей. Кошелька не взял и, даже не поклонившись, повернулся спиной и вышел из зала. После него осталось слабое облачко серного дыма.
Тут уж совсем развеселились бюргеры. Славно вышло: разом избавились и от крыс и от крысолова. Громко звонят колокола святого Бонифация. Все бюргеры с жёнами и слугами отправились в собор к воскресной обедне. И никто из них не слышит, что снова на площади запела дудка.
«Можно! Можно! Можно! - поёт дудка. - Сегодня всё можно! Я поведу вас в зелёные рощи! На медовые заливные луга! Босиком по лужам! Зарыться в сено! Можно! Можно! Можно!»
Топот маленьких башмаков по деревянным лестницам, по каменным ступеням...
Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, бросив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки. Из каждого дома - дети. На каждой улице - дети. Падают, разбивают коленки, потрут, подуют и бегут дальше. Весёлые, с липкими пальцами, за щекой сласти, в кулаке горсть орехов - дети, сокровище Гамельна.
Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъёмному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов всё дальше, дальше...
Новость отредактировал LAKRIMOzzzA - 11-02-2011, 00:57
Если вам, уважаемый читатель, доведется побывать в древнем германском городе Гамельне , вы убедитесь в достоверности расхожей фразы о том, что «здесь каждый камень овеян старинной легендой». Легендой о Крысолове ...
И ведь действительно: если заглянете в местный дом Крысолова, сможете отведать шоколадную «крысу» или булочку, выпеченную в виде таковой. В местном ресторане вы увидите в меню мясо, свернутое в виде крысиных хвостиков, а также одноименный коктейль.
Так что уж говорить об экскурсиях, в ходе которых вам поведают, как Гамельн обрел всемирную известность благодаря не слишком приятным хвостатым существам и неоднозначной фигуре борца с ними! Однако есть в этой «достоверной» истории некие лакуны, и дабы увидеть их - последуем за одним из городских экскурсоводов.
Традиционная версия
Если мы с вами вчитаемся в сказки братьев Гримм, произведения Гёте и Гейне и даже бессмертные творения наших с вами земляков (Марины Цветаевой, братьев Стругацких), в которых есть мотивы и элементы легенды о крысолове, то выясним интересную вещь: во всех них, пусть и с незначительными вариациями, содержится однотипная информация о событии, якобы имевшем место в Гамельне летом 1284 года.
Итак, вспоминаем: в упомянутом году этот город (дескать) пережил такое нашествие крыс, что магистрат пообещал любому умельцу за избавление Гамельна от тварей, разносящих чуму, «столько золота, сколько он сможет унести». Таким умельцем оказался Крысолов, заигравший на волшебной дудочке и увлекший за собой к реке Везер всех городских грызунов.
В итоге крысы утонули, но жадный глава городского магистрата решил «скрысятить» обещанную награду и не дал спасителю ни монетки. Тот осерчал и уже следующей ночью отомстил горожанам: вновь заиграл на своей дудке и увел за собой всех детей Гамельна, которых больше никто никогда не видел.
Ведя вас по узкой Бунгелозенштрас-се, иной экскурсовод для пущего эффекта внезапно предложит всей группе замолчать, пояснив, что именно по этой улочке, уже с XVIII века носящей название Беззвучной, Гамельнский крысолов некогда уводил детей из города.
Затем, после минуты молчания, которая даст вам прочувствовать трагическую атмосферу лета 1284 года, гид успокаивающе сообщит, что - если верить классикам литературы - несколько детей все же избежали трагической участи. Один был глух и потому не услышал чарующих звуков дудки Крысолова. Второй от рождения не мог ходить. А третий страдал слепотой и потому попросту не поспел за детской колонной...
Историческая подоплека легенды
Итак, зададимся первым вопросом: имеет ли сама канва легенды о Крысолове право на существование? Неужто в славном древнем Гамельне, подобно прочим германским селениям, славившимся обилием кошек у горожан, настолько перевелись представители этого племени охотников на крыс, что магистрату - по крайней мере, на словах -пришлось пойти на невиданные траты в пользу некоего спасителя?
Да, в средневековой Германии кошек в какой-то момент стали считать перевоплощением ведьм, участвовавших в шабашах, а потому - с подачи инквизиции - почти полностью их истребили, подобно тому, как это случилось уже на нашей памяти с несчастными мурками в маоистском Китае (там считали, будто они своим «Мяу!» глумятся над именем «великого кормчего»). К XIV веку некогда многочисленное племя кошачьих было истреблено в Германии практически повсеместно.
Вот тут, казалось бы, возьми германцы да и отдай должное крысоловам, уничтожающим длиннохвостых переносчиков бубонной чумы. Но и тут не все так просто: поскольку древние крысоловы боролись с переносчиками инфекции не посредством яда, а при помощи магических обрядов да заклинаний - например, описанных в трактате «Книга о чуде» (1430 год), - Церковь почитала представителей этой профессии «слугами дьявола», а их власть над крысами - «сатанинской».
В итоге инквизиция истребляла крысоловов - уже исполнивших свою работу или не сумевших совладать с ней - едва ли с меньшим азартом, чем «ведьм, принявших образ кошек». В старинных уголовных хрониках мы находим упоминания, что зачастую крысоловы также не оставались в долгу - губили-де «колдовскими заклятиями провизию горожан» либо вовсе насылали на последних «лютые моры».
Таким образом, как видим, мотив мести Гамельнского крысолова базируется на исторической основе. Оная месть могла иметь место - вне зависимости от щедрости или скаредности главы городского магистрата.
А был ли «мальчик»?
Мы только что выяснили, что у легенды о Крысолове была некая историческая «подложка». Но вот вопрос: сохранились ли документы о данном конкретном случае из жизни Гамельна?
Такие свидетельства, увы, отсутствуют. Экскурсоводы могут сообщить, что-де «первый отчет о Гамельнском крысолове можно было лицезреть на витраже местной церкви, созданном еще в 1300 году, то есть практически по следам события».
Однако - вот незадача: та церковь была разрушена в 1660-м, а на позднее восстановленном витраже отсутствует какая-либо информация о крысах. Но ведь мы знаем, с какой тщательностью и дотошностью немцы воссоздают утраченные реликвии!
Как же они в данном случае о крысах-то позабыли? И даже более того: свидетельства о том, что Гамельн в 1284 году пострадал от чумы, отсутствуют в местных хрониках, появляясь в оных лишь в период 1348-1350 годов - как раз тогда, когда и во всей остальной Европе свирепствовала «черная смерть».
Теперь другой вопрос: а сохранился ли все же до наших дней какой-либо первоисточник, свидетельствующий, что история Гамельнского крысолова - не выдумка? Попробуйте задать его местному гиду. В ответ вы, скорее всего, услышите: «Естественно! Достаточно упомянуть Люнебургский манускрипт!»
Казалось бы, такой ответ должен удовлетворить даже знатока истории, способного вспомнить, что речь идет о документе, созданном как раз в XIII веке. Однако стоит копнуть поглубже, и выяснится: Люнебургских манускриптов известно как минимум два. Так вот, в том из них, который создан в XIII веке, повествуется, к примеру, о геометрии Евклида, но нет ни слова о губителе крыс и детей.
Зато в позднейшем Люнебургском манускрипте (около 1440-1450 годов), написанном без малого спустя 200 лет после легендарного события, действительно упоминается... А собственно, упоминается кто?..
Берем и читаем: «В году 1284, в день святых Иоанна и Павла, 26 июня, волынщик, облаченный в разноцветные одежды, обольстил 130 детей, рожденных в Гамельне, и вывел их на Коппен, где они пропали».
Тут странно все. И пестрота одеяния героя - в противовес традиционным черным облачениям странствующих крысоловов. И термин «обольстил» вкупе с упоминанием довольно глухого местечка Коппен близ Кальварии - излюбленной в те годы вотчины преступников всех мастей. И всякое отсутствие упоминания о крысах, профессии «обольстителя детей», его мести скаредному главе магистрата.
Для тех, кто уже хотел бы узнать окончание нашего небольшого расследования, сообщим: первичные упоминания о Гамельнском крысолове можно найти лишь в документах XVI века, то есть в «свидетельствах», отстоящих на целые столетия от событий, якобы имевших место в истории знаменитого города. Ну а для тех, кто хочет выяснить, как современные немецкие ученые трактуют данный факт, упомянем вкратце и об этом.
Отсутствие достоверных исторических сведений о Гамельнском крысолове порождает многочисленные версии относительно этой легенды.
Одни современные немецкие исследователи полагают, что речь может идти даже о «средневековом серийном педофиле», чарующей музыкой заманившем детишек Гамельна в свои сети.
Другие настаивают на версии, что в указанной легенде сокрыт сакральный смысл: дескать, Крысолов - всего лишь собирательный образ, архетип смерти.
Третьи и вовсе полагают, будто в легенде зашифровано послание о трагической судьбе участников Крестового похода детей.
Четвертые предпочитают сугубо местный колорит, ища доказательства того, что странный волынщик был всего лишь организатором так называемого остзидлунг - переселения немцев, колонизировавших в те времена Восточную Европу.
Как бы то ни было, все эти версии, по сути, противоречат лубочным рассказам современных экскурсоводов, потчующих гостей Гамельна «исторической» экзотикой. Однако и такие версии - во всяком случае до сих пор - остаются пока еще не более чем догадками разной степени достоверности. Гаданием на кофейной гуще вокруг страшноватого предания седой старины.
Сергей ТУМАНОВ
Давнее и загадочное событие лежит в основе легенды, впервые поведанной миру немецкими писателями и собирателями фольклора братьями Гримм: более 700 лет назад, 26 июня 1284, из города Гамельн навеки исчезло 130 детей. Причиной трагедии послужило невиданное нашествие грызунов. Улицы, дома, подвалы заполонили крысы. От них не было покоя ни днём, ни ночью.
В июне 1284 г., в Гамельне появился незнакомец в причудливой разноцветной одежде. Никто не знал, кто он и откуда. Он назвал себя Крысоловом и предложил жителям избавиться от напасти за некоторую сумму. Горожане согласились на его условия. Тогда незнакомец достал дудочку и начал играть. Тут же отовсюду послышался шум - это, строясь шеренгами и рядами, грызуны двигались вслед за Крысоловом.
Они следовали за музыкантом, который играя на дудочке повёл их по улицам городка к реке Везер, в которой все утонули. Но как только пришло время рассчитаться с освободителем, скупые бюргеры пожалели о своём договоре и отказались заплатить Крысолову.
Тогда 26 июня, в день святого Иоанна, этот загадочный человек вновь объявился в Гамельне. Он опять прошёл по улицам, играя на своей дудочке, но теперь, к нему сбегались отовсюду дети старше четырёх лет. Всего 130 ребятишек последовали за ним, очарованные чудесной мелодией, а взрослые жители стояли, как вкопанные, не понимая ещё, что может случиться.
Чародей привёл детей к горе, в которой открылись врата, и дети, следуя за ним, вошли внутрь, после чего ворота захлопнулись. Снаружи остался лишь один малыш - он был хромым и не подоспел вовремя. Когда к горе подошли местные бюргеры, они ничего и никого не нашли, им показалось, что дети как сквозь землю провалились.
Родители пропавших обливались слезами, а хромой паренёк всю жизнь жалел лишь о том, что остался один и уже никогда не сможет попасть в «страну радости, где много ручьёв и фруктовых садов, где прекрасные цветы растут круглый год».
Эта средневековая история - в изложении знаменитых сказочников братьев Гримм - знакома с детства каждому немцу. К теме Крысолова обращались такие писатели, как Гёте и Бертольд Брехт. Легенда широко известна и за пределами Германии. Так, к числу наиболее читаемых произведений англосаксонской литературы принадлежит пересказ гамельнской легенды английским поэтом XIX столетия Робертом Браунингом.
В 20-х годах прошлого века в Париже была опубликована лирико - сатирическая поэма Марины Цветаевой «Крысолов». Под пером писателей, в произведениях известных композиторов и художников, обращавшихся к гамепь-нской тематике, легенда всякий раз обретала новое звучание и истолкование: одни видели в ней тёмное мистическое событие, подчёркивали драматический её характер, другим образ Крысолова представлялся радостным и светлым, как в весёлом мультфильме Уолта Диснея.
А что собственно думает по поводу легенды наука? Уже давно историки ломают себе голову над таинственным происшествием. В самом Гамельне не сомневаются в том, что оно имело место. О нём есть запись в книгах муниципалитета, хранящихся в городской ратуше.
Сопоставление различных исторических свидетельств до сих пор не привело исследователей к окончательной разгадке. Одни полагают, что легенда описывает начало одного «из крестовых походов детей». Бесследно пропавшие молодые гамельнцы поддались уговорам одного из тогдашних ходоков, призывавших к освоению и освобождению земель на Востоке.
Этот «вербовщик» вполне мог быть по совместительству и крысоловом - подобная профессия действительно существовала в старину и должна была быть весьма почтенной именно в таком городке, как Гамельн, где хлеботорговля издавна играла важную роль, а мельницы составляли неотъемлемую часть городского ландшафта: от мышей страдали мучные амбары, крысы представляли угрозу для людей.
Другая часть историков склоняется к тому, что в Гамельне мог иметь место случай массового гипноза, под воздействием которого молодые жители впали в «танцевальный экстаз» и утонули в окрестных болотах или водах местной реки Везер. Легенда придаёт Крысолову черты, роднящие его с эльфами, а последние, известны тем, что обладали красотой, чарующим пением и умением извлекать из разных инструментов завораживающую музыку, не свойственную простым смертным.
Эльфы пришли с севера - из скандинавских саг. Там их называли «альвами». Они очень быстро «заселили» всю Европу. Опознавательными чертами эльфов являются раскосые глаза, заострённые на концах уши и необыкновенная лёгкость и грация движений. А ещё - они обладают даром вечной молодости. Другими словами эльфы никогда не стареют, ибо бессмертны. Впрочем, их можно убить, но своей смертью они никогда не умирают.
Дар долгой жизни наделил эльфов мудростью -они знают всё обо всём. Эльфы умеют разговаривать с растениями и животными и умеют подчинять их своей воле. Как и прочая нечисть, эльфы склонны к оборотничеству, но больше всего любят притворяться людьми - для того, чтобы обмануть настоящих людей и посмеяться над ними.
Если удастся «угостить» смертного какой-нибудь гадостью вроде мухомора или гнилушки, обманом превращённой в булочку или пряник - радости их нет предела! А самое весёлое - очаровать, прельстить и влюбить в себя какого-нибудь парня или девушку, да так, чтобы после всю жизнь эти несчастные чахли оттоски и ждали, когда вернётся их таинственный возлюбленный.
Народные предания согласно утверждают, что эльфы изумительно поют, подыгрывая себе на скрипках, арфах и свирелях. Тот, кто хоть раз услышит игру и пение эльфа, уже никогда не сможет слушать примитивную человеческую музыку... И ещё они любят танцевать. Ровные концентрические кольца из примятой травы, которые в наше время считают следами от приземления НЛО, раньше называли «эльфоплясом», ибо люди думали, что на этом месте эльфы кружились всю ночь, до рассвета.
Эльфы живут «в мире», где время течёт иначе, чем на Земле, куда они время от времени наведываются, чтобы поразвлечься. Чаще всего они заманивают к себе в гости детей, которых любят и никогда не обижают. Ребёнка учат чему-нибудь полезному, например, пению и игре на музыкальных инструментах, иногда, ювелирному искусству и даже колдовству.
Человеку кажется, что прошло всего несколько часов, а на самом деле он провёл в гостях у эльфов несколько лет, и родители давным-давно его оплакали! Когда же ребёнок вырастает и эльфы теряют к нему интерес, он возвращается «на землю». Все истории о тех, кто побывал у них в гостях, приобщившись к «знаниям», заканчиваются печально. Ученик эльфов обычно тоскует и мается и пытается вновь встретиться с ними, а это, по неписаному закону, невозможно. Человек чахнет и скоро умирает.
Народные предания не только рассказывают о странных существах, живущих где-то рядом с нами, но и дают советы, как уберечься от их злого влияния. Чаще всего бывает достаточно молитвы. Ещё полезно иметь при себе что-нибудь железное, ибо эльфы боятся холодного металла. Отчего-то они также не любят рябину. Веточка рябины над дверью дома - и вы защищены от вторжения неведомых существ...
«Гамельн - славный городок», - писала когда-то Марина Цветаева. В самом деле, хорош он, этот старинный город, примостившийся в излучине Везера среди зелёных полей и лугов. Никаких гор поблизости нет, но повсюду видна фигурка Крысолова, наигрывающего на своей волшебной флейте. Он стал вечным символом. Легенда живёт, принося сегодня доходы от туризма.
Каждый год 26 июня проходит торжественное шествие. При сравнении его с легендарным «исходом детей», можно установить по крайней мере два отличия: во-первых, все без исключения благополучно возвращаются домой, во - вторых, в шествии участвуют не только дети, но и столь взрослые люди, как бургомистр и все члены городского совета, одетые в средневековые костюмы.
Шествие возглавляет, разумеется, Крысолов - а за ним, на почтительном расстоянии, следуют все желающие. Как и 700 с лишним лет назад на каждом углу можно увидеть полчища крыс... в витринах булочных. Традиционный гамельнский сувенир - грызуны разных размеров и мастей выпекаются из той самой муки, на запасы которой они ополчились когда-то в далёком прошлом.
Есть города, всемирную славу которым принесли легенды и сказки. Наш Муром, например, известен тем, что близ него родился богатырь Илья, немецкий город Бремен знаменит благодаря сказке братьев Гримм, а Гамельн снискал дурную славу легендой о Крысолове.
Мрачный Гамельн находится всего в десятке километров от города барона Мюнхгаузена - Боденвердера. На ратуше его сделана надпись: «В год 1284-й, в день святых Петра и Павла 26 июня Пестрый Дудочник завлёк 130 детей на гору Коппен в окрестностях Гамельна, где они исчезли
»
. Около 1375 года описание «исхода детей» было внесено в хронику города, а улица, по которой дети ушли из Гамельна, до сих пор называется Молчаливой и на ней запрещено играть на музыкальных инструментах.
КРЫСОЛОВ ИЗ ГАМЕЛЬНА
"Кто там в плаще гуляет пё
стром,
Сверля прохожих взглядом острым,
На черной дудочке свистя?..
Господь, спаси моё
дитя!"
Большая в Гамельне тревога.
Крыс развелось там страсть как много,
Уже в домах не счесть утрат-
Перепугался магистрат.
И вдруг волшебник - плут отпетый -
Явился, в пё
стрый плащ одетый,
На дивной дудке марш сыграл
И прямо в Везер крыс согнал.
Закончен труд у магистрата.
Спросил волшебник: "Где ж оплата?"
А те юлят и так и сяк:
"За что ж платить-то? За пустяк?
Велик ли труд - игра на дудке?
Не колдовские ль это шутки?
Ступай-ка прочь без лишних слов!"
И хлопнул дверью крысолов.
Меж тем, от крыс освобождё
нный,
Ликует город возрождё
нный,
В соборах - Господу Хвала! -
Весь день гудят колокола!
Пир взрослым, детворе забава...
Но вдруг у северной заставы
Вновь появился чудодей,
Сыграл на дудочке своей...
И в тот же миг на звуки эти
Из всех домов сбежались дети.
И незнакомец всей гурьбой
Увё
л их в Везер за собой.
Никто не помнит их отныне,
Навек исчезнувших в пучине.
Река бежит, вода течё
т.
Какой ценой оплачен счёт!...
Всем эту быль запомнить надо,
Чтоб уберечь детей от яда.
Людская жадность - вот он яд,
Сгубивший гамельнских ребят.
Из поэзии вагантов
Пер.Л.Гинзбурга
Немецкие баллады выводят из легенды простую и недвусмысленную мораль:
"Людская жадность - это яд,
Сгубивший гамельнских ребят."
То есть легенда чаще всего воспринимается как нравоучительная притча. Но что, если легенда основана на исторической реальности? Может быть действительно некий мужчина увёл - с помощью хитрости или колдовских чар - детей из города?
Говорят, что история с крысами в легенде появилась намного позже, а вначале была история только о бродячем музыканте, который своей игрой на дьявольской флейте завлек детей, в то время как их родители были на церковной службе. Самая ранняя версия легенды изложена в хрониках города Гамельна за 1375 год в нескольких строчках: «В 1284 году в день Иоанна и Павла, что было в 26-й день месяца июня, одетый в пёструю одежду флейтист вывел из города сто и тридцать рождённых в Гамельне детей на Коппен близ Кальварии, где они и пропали». И всё.
Уильям Манчестер в своей книге «Мир, освещённый лишь огнём» (1992—1993) высказал предположение, что крысолов был на самом деле помешанным педофилом, который сумел выманить из города 130 детей и затем «использовать их для извращённых удовольствий». Манчестер предполагает, что часть детей затем бесследно исчезла, других же нашли искалеченными или «подвешенными на деревьях». Никаких доказательств тому автор не приводит.
Ещё одна весьма экзотическая теория состоит в том, что пёстрый дудочник был НЛОнавтом, который по неизвестной причине заинтересовался гамельнскими детьми.
Я же склоняюсь к версии советского этнографа Владимира Яковлевича Проппа. Анализируя сказку «Хитрая наука», Пропп видит в ней не просто историю молодого человека, отданного в учение и вернувшегося бывалым ремесленником, но приметы некоего очень древнего обряда - более древнего, чем действительность XIX века, когда сказка была впервые записана.
«Учитель, к которому попадает мальчик, - глубокий старик, колдун, леший, мудрец. Иногда он является из могилы, если сказать “ох”. Он является, если сесть на пень. Это - “дедушка лесовой”. Из этих примеров видно, что учитель является из леса, живет в другом царстве, берёт и уводит от родителей детей в лес на три года (на один год, на семь лет)».
Чему же может выучиться молодой человек от «лесового» дедушки?
Он выучивается оборачиваться в животных или начинает понимать их язык. «Отдали они его учиться на разные языки к одному мудрецу аль тоже знающему человеку, чтоб по-всячески знал - птица ли запоёт, лошадь ли заржёт, овца ли заблеет; ну, словом, чтоб всё знал!»
О способах, каким производится обучение, сказители почти всегда умалчивают. Ничего не могут они сказать и о жилище учителя.
Очевидно, мы имеем дело с обрядом посвящения , входящим в систему ритуалов многих примитивных племен.
«При посвящении, — пишет Пропп, - юноши вводятся во все мифические представления, обряды, ритуалы и приемы племени. Исследователи высказывают мнение, что им здесь преподносится некая тайная наука, т.е. что они приобретают знания. Действительно, им рассказывают мифы племени. Один очевидец говорит, что “они сидели тихо и учились у стариков; это было подобно школе”. Однако не в этом всё-таки суть дела. Дело не в знаниях, а в умении, не в познании воображаемого мира природы, а в влиянии на него. Именно эта сторона дела хорошо отражена сказкой “Хитрая наука”, где, как указано, герой выучивается превращаться в животных, т. е. приобретает уменье, а не знание.
Это воспитание или обучение составляет существенную черту посвящения во всём мире. В Австралии (Новый Южный Уэльс) старики учили молодых играть в местные игры, петь песни племени и плясать некоторые корроборри, которые были запрещены женщинам и непосвященным. Они вводились также в священные традиции (рассказы) племени и в его науку.
Эти представления и пляски не были зрелищами. Они были магическим способом воздействия на природу. Посвященный обучался всем пляскам и песням весьма тщательно и долго. Малейшая ошибка могла оказаться роковой, могла испортить всю церемонию.
Герои русской сказки приносят от лесного учителя не пляски - они приносят магические способности. Но и пляски были выражением или способом применения этих способностей. Пляска сказкой утеряна, остался только лес, учитель и магическое уменье. Но в сказках других типов можно найти некоторые следы и плясок. Пляски совершались под музыку, и музыкальные инструменты считались священными, запретными. Дом, в котором производилось посвящение и в котором посвящаемые иногда некоторое время жили, назывался иногда “домом флейт”. Звук этих флейт считался голосом духа. Если это иметь в виду, то станет ясным, почему герой в лесной избушке так часто находит гусли-самогуды, дудочки, скрипки и т. д.»
Если мы вернемся к легенде о Крысолове, то без труда увидим, что перед нами как бы половина сказки «Хитрая наука». Легенда уходит корнями в неолит и приводит нас к основам, на которых выросла вся человеческая цивилизация. Мы слышим рассказ о том, как Учитель, владеющий магической флейтой, уводит из города детей, которым пришла пора пройти посвящение.
Ясно, что этот увод частью населения и прежде всего самими мальчиками воспринимался как бедствие. Они еще не знают, какие великие блага их ждут впереди. Но хотя акт увода и представлялся враждебным, его требовало Общественное Мнение. Впоследствии же, когда обряд стал отмирать, Общественное Мнение изменилось.
Вероятно, за более чем тысячелетнюю историю благополучная концовка сказки затерялась, и сама она слилась со вполне реальным воспоминаниям гамельнских горожан о голоде, вызванном крысами. А главный ее герой превратился из мудрого лесного старца и спасителя детей в мстительного убийцу...
Известно, что на горе Коппен в окрестностях города была пещера, в которой язычники в древности приносили жертвы своим богам, и гамельнцы называли ее «дьявольская кухня». Некоторые полагают, что бродячий музыкант увлёк детей на языческий праздник, который проходил в тот день, 26 июня, в 50 километрах от Гамельна. Следовательно, Флейтист мог быть жрецом, а детей лет 10 -12 могли отпустить для обряда инициации .
Легенды, поразительно похожие на историю Гамельнского крысолова, нет-нет да и встречаются в Европе. Французы рассказывают о некоем монахе, который в отместку за обман магистрата увёл не детей, а домашних животных. В Ирландии есть сказка о волынщике, уведшем за собой неведомо куда юношей и девушек из города. На английском острове Уайт легенду о Гамельнском крысолове повторяют буквально слово в слово — с той незначительной разницей, что детей музыкант уводит не в гору, а в лес. Да и в самой Германии сразу несколько городов претендуют на то, чтобы считаться родиной волшебника с флейтой, которого именуют то монахом-отшельником, то колдуном.
Эта множественность легенд косвенно подтверждает наше предположение о том, что Гамельнский Крысолов был на самом деле языческим жрецом типа славянских волхвов. Ведь и появления славянских волхвов описываются в церковных летописях многократно. Значит, обряды инициаций тайно совершались в средневековой Европе, и языческие "учителя" регулярно приходили за "учениками".
В XIII веке языческие традиции не были ещё забыты ни в Европе, ни на Руси. В церковных летописях встречаются упоминания о том, как иногда языческие волхвы выходили из лесов и объявлялись в городах. Новгородская летопись под 1227 годом сохранила известие о сожжении четырёх волхвов.
Откуда такая жестокость к волхвам? Может быть сжигали их потому, что боялись за своих детей? Может быть в те времена ещё помнили и знали, что волхвы в лесу проводят обряды посвящения. И что после этих обрядов из леса возвращаются совсем другие
люди. Но к тому времени Церковь подменила посвящения обрядом водного крещения. Церковь установила монополию и не желала мириться с конкурентами.
Надо ещё особо подчеркнуть, что XIII век был своего рода апогеем христианской религиозности. Церковь вошла в апогей своей славы. Все аспекты социальной, политической и экономической жизни были охвачены влиянием Церкви. Это было "летнее солнцестояние" Церкви.
Это было время массовой религиозной экзальтации. Время плясок святого Витта. Так, в 1237 году в Эрфурте около сотни детей по непонятной причине оказались одержимы безумной пляской, после чего, крича и прыгая, отправились вон из города по дороге в Армштадт и, добравшись туда, рухнули в изнеможении, погрузившись в сон. Родители сумели их разыскать и вернуть домой, однако никто из одержимых так окончательно и не смог прийти в себя, многие из них умерли, у других до конца жизни остались тремор и судорожные подёргивания конечностей.
Средневековое сознание могло трансформировать нечто подобное в легенду о Крысолове, причём на реальную основу позднее наложился известный фольклорный мотив о дьявольской музыке, противиться которой не могут ни люди, ни животные.
В фольклоре разных народов музыкантам, обладающим способностью зачаровывать всё живое, уделено немалое внимание. Сирены, обольщавшие своими песнями древнегреческих моряков, но проколовшиеся на аргонавтах и Одиссее, — одного поля ягоды с Пёстрым Флейтистом. Явно в близком родстве с ним и Орфей, перед искусством которого склонялась вся природа, не исключая диких зверей, и герой «Калевалы» музыкант Вяйнямёйнен. Нельзя не вспомнить, что волшебные свойства в фольклоре приписывались музыке и пению «маленького народца» — фей и эльфов . Согласно легендам, услышавший это пение либо вскоре умрёт, либо покинет свой дом и будет искать волшебную страну, не зная покоя до конца своих дней.
Несколько ранее в том же XIII веке состоялся детский крестовый поход.
Здесь же следует продолжить тему инициаций.
Как известно, в Средневековье мальчиков примерно в 12-летнем возрасте отдавали на обучение к мастеру. Ученик жил в доме мастера и учился его ремеслу. Первые четыре года он работал в доме мастера совершенно бесплатно. Затем, по истечении четырёх лет, он переводился в разряд подмастерья, и теперь имел право оставлять себе 50% от заработанных денег. Как правило, за четыре года работы в качестве подмастерья молодой человек мог скопить приличную сумму денег, чтобы купить себе необходимые инструменты и самому стать мастером.
Исследователи отмечают, что на первых порах ученик был в семье мастера как "дух" в советской армии: он беспрекословно выполнял любое приказание и часто претерпевал форменное издевательство, особенно со стороны жены мастера и других, более "продвинутых" учеников. Что это, как не инициация в некоторой извращённой форме?
Далее. Мастера создавали профессиональные корпорации. Например, все строители средневековых католических храмов и соборов входили в корпорацию мастеров-каменщиков. У них была своя корпоративная солидарность: не "посвящённых" каменщиков не допускали к участию в строительстве храмов. У них была своя иерархия: ученик - подмастерье - мастер - великий мастер.
Именно здесь берёт своё начало современное масонство. Это современное масонство прежде называлось "спекулятивным масонством", дабы отличить "вольных каменщиков" от каменщиков настоящих. "Вольные каменщики" позаимствовали у профессиональных каменщиков их корпоративную солидарность, иерархическое устройство, посвящения в степень и присовокупили сюда винегрет из самых различных учений - от Гермеса Трисмегиста до Карла Маркса.
Масонство же послужило образцом для создания всех современных политических партий, в том числе и в СССР. Советские пионеры - комсомольцы - партийцы очень напоминают средневековых учеников - подмастерий - мастеров. Только нужно, конечно, понимать, что советская система была профанацией масонства, а масонство, в свою очередь, было профанацией , "спекуляцией" извращённых посвящений сведневековых каменщиков.
Таким образхом, КПСС - наглядный пример контринициации . Контринициация - это антипод инициации. Так как логика циклического процесса, согласно Традиции, неизбежно движется по пути деградации, от Золотого века к Железному, то мы должны признать, что в современном мире нет никакой подлинной, аутентичной инициации. Следовательно, контринициация - это ни что иное как профанация инициации, это скорлупа без внутреннего содержимого. Иерархов контринициации - всех этих троцких и лениных - Генон, следуя за исламским эзотеризмом, называл бы "авлийя эш-шайтан", т.е. "святые сатаны".
