Русь (Русская земля) — название государственно-политического образования восточных славян IX – XIII в. создавших древнерусское государство. Тогда, понятие «Русь» относилось не столько к названию народа, сколько к обозначению территорий - земель и княжеств. Термин «Русь» прочно закрепился за северо-восточными территориями бывшего древнерусского государства и стал основой понятия «русские». Уже в начале 12 в. под термином «Русская земля» понимались все славянские племена, населявшие Восточную Европу.

По данным 11-12 вв., в состав Русской земли, кроме крупных городов Киев, Чернигов и Переяславль, входили Вышгород, Белгород, Торческ, Треполь, Богуславль, Корсунь, Канев, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнойница, Бужск. Это были исконные племенные территории полян, части территорий северян и радимичей, возможно, сюда входили некоторые земли уличей и вятичей.

В начале 13 в. название Русь, Русская земля стали применяться к северо-восточным землям Древнерусского государства: Ростово-Суздальской и Новгородской. После монголо-татарского завоевания 1237-41 термин «Русь» закрепился за этой территорией, хотя в памятниках 13-14 вв. он встречается со значением более широким, имеющим в виду все земли, населённые восточными славянами.

В 13 веке и позднее, когда связь между различными территориями Древнерусского государства сильно ослабла, появляются новые названия: Белая Русь, Малая Русь, Чёрная Русь, Червонная Русь.

Происхождение слова Русь, давшее название одному из древнейших государств, до сих пор обсуждается и имеет ряд научно обоснованных версий. Одна из версий, говорит о том, что Русь, — это название варяжского племени, из которого вышли древнейшие русские князья (Рюрик и Вещий Олег). Другая версия указывает на то, что слово «Русь» славянского происхождения и обозначает ложбину, русло реки, глубь, вир.

Древнейшие поселения восточных славян, из которых позже образовались первые русские города, все без единого исключения обосновались на реках. Река в значительной степени обеспечивала жизнедеятельность наших предков: давала воду для приготовления пищи и ведения хозяйства, снабжала рыбой и водной птицей, предоставляла легкий, идеально гладкий путь по воде летом, по льду — зимой; река образовывала также естественную защиту на крутых, изрезанных притоками берегах…

Наши далекие предки обожествляли реку и первое свидетельство о почитании славянами рек и водяных божеств зафиксировано у византийца Прокопия в VI веке н.э. Нестор тоже писал, что в языческую эпоху мы вместо богов почитали реки, озера, источники. Словацкий лингвист и этнограф Павел Шафранек (1795-1860) в своих трудах отметил, что в праславянском языке река называлась руса (rusa). Он писал: «Это коренное славянское слово, как общее существительное имя, уже осталось в употреблении только у одних русских в слове русло, обозначающем ложбину, русло реки, глубь, вир; но как собственное имя рек, городов и селений, более или менее близ них лежащих, употребляется почти у всех славян».

Знаменитый русский историк прошлого века Д.И.Иловайский писал: Народное имя Рось или Русь, как и многие другие имена, находится в непосредственной связи с названиями рек. Восточная Европа изобилует реками, которые носят или когда-то носили именно это название. Так Неман в старину назывался Рось; один из его рукавов сохранил название Русь; а залив, в который он впадает, имел название Русна. Далее следуют: Рось или Руса, река в Новгородской губернии, Русь, приток Нарева; Рось, знаменитый приток Днепра на Украине; Руса, приток Семи; Рось-Эмбах; Рось-Оскол; Порусье, приток Полиста и прочие. Но главное, имя Рось или Рас принадлежало нашей Волге». От того же праславянского корня «рус» образовано слово русалка, с древним культом ее связано множество языческих поверий.

В. И. Даль зафиксировал в своем словаре много диалектных русских слов, производных от того же исходного корня «рус»: руслень — приполок за бортом, за который крепятся ванты; руслина — быстрина, стрежень; руст — «вода идет рустом», это значит, она идет потоком, струей; собственное имя Рус — «сказочное чудовище днепровских порогов»; мужское имя Руслан, памятное по пушкинской поэме.

Главным же путеводным словом для нас остается «русло», присущее только русскому языку и образованное от корня «рус» с конечной русской флексией, очень распространенной в нашем языке: вес-ло, ветри-ло, тяг-ло, сус-ло, мы-ло, мас-ло, коромыс-ло, точи-ло и так далее.

Великое множество племен и народов на земле называлось по месту их преимущественного обитания. Самоназвание приморских чукчей — ан калын («морские жители»), бедуины — «жители пустынь», селькупы — шеш куль («таежный человек»), индейцы сенека — нунда-вэ-о-но («великий народ холмов»).

Приступим к основному выводу: Если «руса» — это «река» — извечное место поселений наших предков, с которой всегда был так тесно связан их образ жизни и верования, «рус» — праславянский корень, образовавший большое гнездо слов только в русском языке, «Рус» — уже полузабытое мифическое днепровское божество, то обобщенный этноним «русы» или «руссы» — издревле значило «живущие на реках», «жители рек», «речной народ».

В «Авесте», священной книге древних персов, говорится о реке Ranha, где живут люди без главарей, где господствует зима и земля покрыта снегом; позже у персов это река Raha, отделяющая Европу от Азии. Скрупулезным филологическим анализом Ф.Кнауэр доказывает этимологическое тождество этих названий с древним именем Волги — Ра, которое обрело впоследствии такие формы, как Рос у греков и арабов, Рось, Русь, Роса, Руса у славян. Таким образом, Ф.Кнауэр считает, что «…имя народа Русь чисто славяно-русского происхождения» и в точной передаче слова означает не что иное, как приволжский народ.

В науке, как отечественной, так и зарубежной, до сих пор не прекращаются споры о происхождении названий Русь , русский : варяжском, южнорусском, греческом и т.д. До конца не определены и понятия, этими словами обозначаемые. Не существует и единого мнения о формировании и значении концепта Русская земля . И я не ставлю перед собой целью разобрать в данной статье различные точки зрения на поставленные выше вопросы и выявить (на основе уже моего субъективного мнения) более предпочтительные ответы, поддерживая ту или иную научную гипотезу.

Мне бы хотелось взглянуть на проблему, так сказать, “изнутри”, глазами древнерусских писателей, то есть, предпринять попытку рассмотреть генезис концептов русь/Русь и Русская земля в мировоззрении древнерусских книжников XI-XV вв. и попытаться выяснить, что же они сами вкладывали в эти понятия.

«…ОТ ВАРЯГЪ БО ПРОЗВАШАСЯ РУСЬЮ…»

Наиболее часто и концептуально осознанно понятия Русь и Русская земля используются в раннем русском летописании. И связаны они с общей историософской концепцией начальной русской истории, осмысленной через призму Святого Писания и изложенной древнерусскими книжниками в «Повести временных лет». Рассмотрим, когда же впервые используется концепт Русь и какое понятие вкладывает в него летописец.

Древнейшая русская летопись, в недатированной части, начинает свое повествование с космографической теории расселения народов – потомков библейского Ноя праведного – после всемирного потопа: «По потопе трие сынове Ноеви разделиша землю, Симъ, Хамъ, Афетъ». Симу достались восточные страны, Хаму – «яся полуденьная страна», «Афету же яшася полунощныя страны и западныя», в том числе и «реки Десна, Припеть, Двина, Волховъ, Волъга». И здесь впервые летописец перечисляет народы, которые оказываются в Иафетовой части земли: «В Афетове же части седять русь (здесь и далее выделено мной. – А.У.), чюдь и вси языци: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, угра, литва… Ляхове же, и пруси, чюдь преседять к морю Варяжьскому. По сему же морю седять варязи…» .

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что летописец выделяет русь среди других народов, причем чюдь упоминается в этом небольшом отрывке дважды: то в соседстве с русью, то в соседстве с варягами (отдельно названа заволочьская чюдь ). Но, что важно, летописец не отождествляет русь и варягов. Более того, и в дальнейшем перечислении народов «колена Иафета» русь и варяги упоминаются отдельно, как самостоятельные народы, живущие в разных местах: «Афетово бо и то колено: варязи , свеи, урмане, готе, русь , агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочие…» (С.24).

Таким образом, летописец объяснил появление на исторической арене нового народа – руси , географически разместив его среди европейских народов. Далее приводится языковая идентификация руси. По разрушении Вавилонского столпа, разделении народов и языков, потомки Иафета «прияша западъ и полунощныя страны. От сихъ же 70 и 2 языку бысть языкъ словенескъ, от племени Афетова, нарци, еже суть словене. По мнозехъ же времянех сели суть словени по Дунаеви, где есть ныне Угорьска земля и Болгарьска. От техъ словенъ разидошася по земле и прозвашася имены своими, где седше на которомъ месте. (…) Тако же и ти словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне, зане седоша в лесех (…) Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своимъ имянемъ, и сделаша градъ и нарекоша и Новъгородъ. А друзии седоша по Десне, и по Семи, по Суле, и нарекошася северъ. И тако разидеся словеньский языкъ, темже и грамота прозвася словеньская» (С.24-26).

Итак, согласно космографической теории летописца, словенский народ расселился на восток, дав начало восточнославянским племенам – полянам, древлянам, дреговичам, полочанам, новгородским славянам и т.д. И хотя племена были разные, у них сохранилось языковое (родовое) единство, поскольку общей грамотой была славянская: «Се бо токмо словенескъ языкъ в руси : поляне, деревляне, ноугородьци, полочане, дреговичи, северъ, бужане, зане седоша по Бугу, послеже же велыняне. А се суть инии языци, иже дань дають руси : чюдь, меря, весь, мурома, черемись, моръдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нерома, либь: си суть свой языкъ имуще от колена Афетова, иже живуть въ странахъ полунощныхъ» (С.28).

Очевидно, что под “словенеским языком” летописец подразумевает не славянскую речь (т.е., собственно язык в нашем понимании), а единство славянских родов (племен), составляющих русь . Ей, руси , противопоставлены “инии языци”, которые так же ведут свой род от колена Иафетова , но имеют иную, не славянскую речь. «Бе единъ языкъ словенескъ: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая русь . Симъ бо первое преложены книги мораве, яже прозвася грамота словеньская, яже грамота есть в руси и в болгарех дунайскихъ» (С.40).

Общность славян и руси подчеркивается и одним их христианским учителем – апостолом Павлом. Поскольку «словеньску языку учитель есть Павелъ, от него же языка и мы есмо русь , темъже и нам руси учитель есть Павелъ, понеже учил есть языкъ словенескъ и поставилъ есть епископа и намесника по собе Андроника словеньску языку. А словеньскый языкъ и рускый одно есть, от варягъ бо прозвашася русью , а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словеньскаа речь бе. Полями же прозвани быши, зане в поли седяху, а язык словенски един» (С.42).

Из приведенных выше пассажей получается, что восточнославянские племена, объединенные славянской речью, а затем и христианской верой, и представляют собою русь .

Я умышленно пишу слово русь со строчной буквы, как оно обычно и писалось в рукописях. Публикаторы летописей поднимали первую букву по своему усмотрению там, где предполагали, что древнерусскими авторами подразумевается некое государственное образование Русь , и оставляли строчную там, где подразумевали народ русь . Это вносит путаницу в понимание концепта русь, поскольку искажает его восприятие древнерусским книжником. Концепт русь несет в себе понятие языковой (позднее – и религиозной) общности библейского народа, разбившегося в ходе своего исторического развития на восточнославянские племена и вновь объединившегося после крещения в единый русский народ, пасомый православной церковью. Этим, возможно, и объясняется титул митрополита Киевского и всея Руси , т.е. всего православного славяноязычного народа даже в тот период, когда киевский митрополит окормлял православных христиан сопредельных государств – Литвы и Польши.

Стало быть, концепт русь для древнерусского летописца имел и более древнее и более широкое значение, нежели словене . Хронологически их упоминание можно выстроить в следующей последовательности: русь => словене => восточнославянские племена. Русь воспринимается как библейский народ (а не государственное образование, которое подразумевается, когда это слово пишется с большой буквы), происходящий от Иафета. Словене и племена – как последующие в историческом времени производные образования, потомки библейской руси , а, стало быть, по-прежнему – русь . Такое восприятие руси как библейского народа сохраниться в древнерусском восприятии вплоть до XV века (см. ниже).

Характерно, что и византийцы в IX веке воспринимали русь как некий таинственный народ, отождествляя его с библейским народом Ros, упоминаемом в пророчествах и «Апокалипсисе».

Исследовавший этот вопрос М.Я. Сюзюмов пишет: «В греческом переводе пророка Иезекииля раз встречается название Ros: “И бысть слово Господне ко мне, глаголя, сыне человечь, утверди лице свое на Гога и на землю Магога, князя Рос”. В «Апокалипсисе» указывается, что Гог и Магог перед концом света во главе бесчисленных войск сатаны подойдут к “священному граду”. При том интересе, с каким византийцы относились к пророчествам о гибели мира, совершенно естественно, что схоластические комментаторы Библии стали искать, где же обитает этот страшный народ Ros. Большинство церковных комментаторов помещали страну Гога и Магога по ту сторону Кавказских гор, вообще куда-нибудь подальше на север, называя их гиперборейскими народностями (т.е. народами Севера) и скифами. Итак, название Ros было хорошо знакомо византийскому обществу задолго до появления русских. Опустошительные набеги русских в начале IX в. навели ужас на византийцев. К тому же созвучие названия “русь” с библейским “рос”, конечно, не могло остаться незамеченным. Невольно могла зародиться мысль, что выступивший на историческую сцену русский народ – это и есть библейский народец Ros, ужасный своим именем, связанным с эсхатологическими пророчествами» .

Посмотрим, где же географически древнерусский летописец помещает русь : «Поляномъ же жившимъ особе по горамъ симъ, бе путь изъ варягъ въ греки и изъ грекъ по Днепру, и верхъ Днепра волокъ до Ловоти, и по Ловоти внити в Ылмень озеро великое, из него же озера потечеть Волховъ и вътечеть в озеро великое Нево, и того озера внидеть устье в море Варяжьское… Днепръ бо потече из Оковьскаго леса, и потечеть на полъдне, а Двина ис того же леса потечет, а идеть на полунощье и внидеть в море Варяжьское. Ис того же леса потече Волга на въстокъ, и вътечеть семьюдесятъ жерелъ в море Хвалисьское. Темже и из Руси (руси ? – А.У.) можеть ити по Волзе в Болгары и въ Хвалисы, и на въстокъ доити въ жребий Симовъ, а по Двине въ Варяги (варяги . – А.У.), изъ Варягъ (варяг. – А.У.) до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепръ втечеть в Понетьское море жереломъ, еже море словеть Руское , по нему же училъ святый Оньдрей, братъ Петровъ…» (С.26).

Следует обратить внимание на три обстоятельства. Во-первых, летописец помещает русь на пути из варяг в греки , то есть, от одного народа к другому. Во-вторых, один народ – варяги – дал название Варяжскому морю на севере, другой народ – русь – дал название Русскому морю на юге, т.е. в противоположной стороне. В-третьих, через апостола Андрея, занимавшегося просветительской деятельностью по берегу Русского моря, ветхозаветная (языческая) история руси связывается с новозаветной – христианской историей нового богоизбранного народа русского .

Логика повествования летописца здесь очевидна. Коль русь является библейским народом, то и о ней должно быть пророчество, касающееся ее новозаветного будущего. Вот почему, отправившись путем из греков к варягам, апостол Андрей промыслительно остановился у Днепровских гор. «И заутра въставъ и рече к сущимъ с нимъ ученикомъ: “Видите ли горы сия? – яко на сихъ горах восияеть благодать Божья; имать градъ великъ быти и церкви многи Богъ въздвигнути имать”. И въшедъ на горы сия, благослови я, и постави крестъ, и помоливъся Богу, и сълезъ съ горы сея, идеже послеже бысть Киевъ» (С.26).

Сказывается в истории русских и еще одно пророчество. Живущим в погибели по языческим обычаям восточнославянским племенам летописец противопоставляет жизнь по христианским законам уже крещеного народа. Господь не дал погибнуть славяноязычным , избрал свой новый народ и вывел его из рабства греха и хазарского владычества, как когда-то народ Моисея одарил десятью заповедями (Законом) и вывел из-под владычества фараона.

По замечанию В.Я. Петрухина, «вводная космографическая часть “Повести временных лет” завершается рассказом об избавлении славян (племени полян) от хазарской дани и власти русских князей над хазарами, подобно тому, как “погибоша еюптяне от Моисея, а первое быша работающе имъ”. Таким образом, обретение полянами своей земли в Среднем Поднепровье и утверждение там власти русских князей сопоставлялось с избавлением избранного народа от египетского плена и обретением земли обетованной – будущей христианской Руси… Это отождествление Русской земли с “новым Израилем” становится характерным для русского самосознания задолго до формирования идеи “Святой Руси”» .

Так завершается недатированная космографическая история руси - славяноязычного народа , потомка племени Иафета, то есть, по сути своей – библейского народа. Хочу обратить внимание, что в этой дохронологической части «Повести временных лет» употребляется только один концепт – русь , и ни разу не использован концепт Русская земля, широко используемый книжниками в хронологической части древнерусской летописи. Из этого можно предположить, что в концепте русь/Русь отразилось особое средневековое представление о синергетическом слиянии в слове русь двух понятий: народа и страны (как Греки и Варяги), в которой проживает этот народ. Однако, как мы знаем, такой страны с единым институтом княжеской власти еще не было, поэтому значение народ в концепте русь превалирует.

История Русской земли – нового государственного образования под объединяющей княжеской властью начинается с точной даты – 852 года, когда в царствование византийского царя Михаила «нача ся прозывати Руска земля . О семь бо уведахомъ, яко при семь цари приходиша Русь (народ русь , а не целое государство! – А.У.) на Царьгородъ, якоже пишется в летописаньи гречьстемь. Темже отселе почнем и числа положимъ (…) А от перваго лета Михаилова до перваго лета Олгова, рускаго князя, лет 29 …» (С.34). То есть, ранее описанное княжение в Киеве трех братьев – Кия, Щека и Хорева – относится еще к дохронологическому периоду – космографической истории руси . Олег же становится русским князем потому, что стал князем народа русь. В этом акте воплотились воля и свободный выбор самого этого народа, но в нем уже чувствуется и прообраз выбора христианства при Владимире Святославиче.

Спустя десять лет от первого упоминания Русской земли в греческом летописании, сначала изгнав варяг за море, новгородцы опять призывают их княжить в свою землю: «“Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нетъ. Да поидете княжитъ и володети нами”. И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь (…) И от техъ варягъ прозвася Руская земля …» (С.36).

Приведенная цитата из “Повести временных лет”, кажется, перечеркивает все сказанное прежде о двух разных народах – руси и варягах . Традиционно выражение “пояша по собе всю русь ” переводят как “и взяли с собой всю русь » (С.37). Иными словами, отправляясь в Новгородскую землю, варяги прихватили с собой и “всю русь ”. То есть, целый народ! Однако историки до сих пор не могут найти в Скандинавии следов существования ни народа русь , ни народа рос , поскольку такого народа там, по всей видимости, никогда и не было. А фразу из летописи правильнее было бы перевести как “покорили себе всю русь ” (в древнерусском языке существует выражение “поима (от пояти ) землю или городы”, т.е. покорил землю или города, но не взял с собой! ).

Проведенный А.А.Шахматовым текстологический анализ “Повести временных лет” показал, что чтения об идентификации руси и варягов являются позднейшей вставкой, поскольку их нет в Новгородской первой летописи младшего извода, отразившей более ранний, чем дошедшая до нас редакция “Повести временных лет”, летописный свод . Правда, и в Новгородской первой летописи младшего извода имеется свидетельство, что «от тех Варягъ, находникъ техъ, прозвашася Русь, и от тех словет Руская земля» (Н1Л.С.106). Как же тогда воспринимать эти слова летописца? Их можно понимать как свидетельство, что пришлые варяги прозвали подчиненный ими народ русью , а территорию ими занимаемую, Русской землей . То есть, приведенное выше выражение «от тех Варягъ…» можно переводить как «теми варягами, пришлыми теми, прозвались русью , ими прославлена Русская земля » .

В этой связи интересно еще одно пророчество о Русской земле, вложенное летописцем в уста пришедшего в Киев варяга Олега: «И седе Олегъ княжа въ Киеве, и рече Олегъ: “Се буди (т.е. еще будет в будущем, но не сейчас! – А.У.) мати градомъ русьскимъ ”. И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью » (С.38). Интересная деталь, отмеченная летописцем: варяги, славяне и прочие народности прозвались русью , т.е. стали называться русью в силу складывающихся обстоятельств – приходом в Киев!

Хочу обратить внимание, что определение (новый концепт) русский является притяжательным прилагательным, указывающим на принадлежность кому-то или чему-то. Русский князь, и города русские, и мать-столица принадлежат руси – народу (не территории!). То есть, доисторический библейский народ русь в новый, исторический период, соотносимый с новозаветной христианской историей греков (они зафиксировали его пребывание на исторической сцене), трансформировался в новый русский народ.

Пророческие слова Олега о Киеве как о будущей русской столице соответствуют греческому термину metropolis – мать городов, метрополия, столица . Если же вспомнить и более раннее благовествование апостола Андрея о том, что “на сихъ горах восияеть благодать Божья; имать градъ великъ быти и церкви многи Богъ въздвигнути имать”, – то мы получим пророчество о новой христианской столице нового христианского народа – русского .

Тема нового богоизбранного – русского – народа становится доминирующей в «Слове о Законе и Благодати» пресвитера Илариона, прочитанном в церкви Благовещения на Золотых воротах в Киеве в субботу 25 марта, на престольный праздник в канун Пасхи 1038 года .

Промыслительное появление русского народа на исторической сцене обусловлено, по мнению Илариона, самим Святым Писанием: «Приде бо Спасъ, и не приатъ бысть отъ Израиля. И по еуагельскому слову: “Въ своа прииде, и свои его не приаша”. От языкъ же (т.е. другими народами. – А.У.) приатъ бысть. Яко же рече Иаковъ: “И тъ чаяние языкомъ”. Ибо и въ рождении его вълсви от языкъ прежде поклонишася ему, а иудеи убити его искааху, его же ради и младенця избиша. И събысться слово Спасово: “Яко мнози отъ Въстокъ и Западъ приидут и възлягуть съ Авраамомъ, и Исакомъ, Иаковомъ въ царствии небеснемь, а сынове царьствиа изгнани будуть въ тму кромешнюю”. И пакы: “Яко отимется от васъ царство Божие, и дасться странамъ, творящиимъ плоды его”. Къ ним же посла ученикы своа, глаголя: “Шедъше въ весь миръ проповедите еуагелие всеи твари. Да иже веруеть и крьститься спасенъ будеть! И шьдше научите вся языкы крестяща я въ имя Отца и Сына и Святаго Духа, учяще а блюсти вся, елика заповедах вамъ” (С.88).

Собственно эта история христианизации народов и была описана летописцем частично в доисторической (недатированной) части «Повести временных лет», в которой упомянуто крещение славян апостолом Павлом, частично в “Речи философа”, частично в рассказе о крещении языческой руси князем Владимиром. Совершенно очевидно, что летописец искал место крещенной руси – русских – уже среди “исторических” христианских народов.

Тем же поиском был озадачен и Иларион: «Лепо бо бе Благодати и Истине на новы люди въсиати. Не въливають бо, по словеси Господню, вина новааго учениа благод/е/тьна въ мехы ветхы, обетъшавъши въ иудестве, аще ли то просядутся меси и вино пролеется. Не могъше бо Закона стеня удержати, но многажды идоломъ покланявшеся, како истинныа Благодати удержать учение? Нъ ново учение - новы мехы - новы языкы, и обое съблюдется. Яко же и есть. Вера бо благодатьнаа по всеи земли простреся, и до нашего языка рускааго доиде» (С.88-90).

Итак, спасительная благодатная вера дошла до русского народа. В этом и заключается промыслительно-исторический путь распространения христианства – оно приходит на Русскую землю : «Тогда тма бесослуганиа (бесослужения) погыбе, и слово еугагельское землю нашю осиа» (С.104).

Особая заслуга в этом «великааго кагана нашеа земли» Владимира Святославича, который «не въ худе бо и неведоме земли владычьствоваша, нъ в Руське , яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли». И деяния его приравниваются к апостольскому подвигу императора Константина, который «въ елинехъ и римлянехъ (т.е., в языческих народах. – А.У.) царьство Богу покори», а русский князь – «въ руси » (С.114).

Аналогичная оценка заслуг князя Владимира содержится и в «Чтении о Борисе и Глебе», написанном преподобным Нестором до 1088 г. : «Бысть бо, рече, князь въ тыи годы, володый всею землею Рускою , именемь Владимеръ (…) Вчера не ведаше, кто есть Исусъ Христосъ, днесь проповедатель Его явися; вчера елинъ Владимиръ нарицаяся, днесь крьстьянъ Василий наричается. Се вторый Костянтинъ в Руси явися» .

Можно предположить, что с установлением института династической княжеской власти у восточных славян название доминирующего единоязычного этноса русь определило в Х веке и название государства с центром в Киеве – Русь . На такое двойственное понимание концепта русь вроде бы указывает инициатива Олега в 911 г. «положити ряд межю Русью и Грекы» (С.46), т.е. заключить с Византией (а не просто греками!) межгосударственный договор, для чего и было послано князем Олегом посольство к Византийским соправителям Льву, Александру и Константину. В таком случае народы Русь и Греки олицетворяют собой сами государства. Однако, как следует из самого договора, заключен он все же между двумя народами – греками и русью . И здесь примечательно еще одно смысловое их противопоставление – уже по конфессиональному признаку. Прибывшие в Византию мужи свидетельствуют, что они «от рода рускаго » и «послани от Олга, великого князя рускаго (…) на удержание и на извещение от многих лет межи хрестианы и Русью бывьшюю любовь». И еще раз будет подчеркнуто, что прибывшие послы стремятся укрепить договором «любовь, бывшую межи хрестьяны и Русью » (С.46).

В самом договоре греки фигурируют как христиане, им противопоставлены русины : «Аще кто убьет или хрестьанина русин , или хрестьянинъ русина , да умрет, идеже аще сотворит убийство. (…) Аще украдеть что любо русин у хрестанина, или аки хрестьанинъ у русина …» и т.д.

Для нас весьма существенным является это противопоставление христиан-греков и язычников-руси. Русь , стало быть, воспринимается древнерусским летописцем как “ветхозаветный” языческий народ, но уже включенный в мировой исторический процесс контактами с византийцами.

Важно отметить, что и в XI-XII веках концепт русь воспринимался как народ, а не государство. Например, описывая борьбу Ярослава Мудрого со Святополком, автор «Сказания о Борисе и Глебе» замечает: «В лето 6526 приде Болеславъ съ Святополкомъ на Ярослава с Ляхы. Ярославъ же, съвкупивъ Русь , Варягы, Словени, поиде противу…» . В данном контексте совершенно очевидно, что слово русь использовано для обозначения этноса, и поэтому должно писаться со строчной буквы, как и варяги и словени.

«ОТКУДА ЕСТЬ ПОШЛА РУСКАЯ ЗЕМЛЯ,

… И ОТКУДУ РУСКАЯ ЗЕМЛЯ СТАЛА ЕСТЬ»

Уже само название древнейшей русской летописи, составленной в начале XII века в Киево-Печерском монастыре монахом Нестором, дважды использует понятие Русская земля : «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть». Здесь нет, как может показаться на первый взгляд, тавтологии. Летописец обещал рассказать, откуда пошла Русская земля , т.е. ее история (или происхождение) до первого киевского князя. Собственно эта часть уже рассмотрена нами: Русская земля происходит от библейского народа русь – из колена Иафетова. Остается рассмотреть становление Русской земли и определить самое понятие. Оно так же связано с эсхатологическим осмыслением человеческой истории.

Характерны в этом плане названия древнерусских летописей, например, Новгородской первой летописи: «Временникъ, еже есть нарицается летописание князеи и земля Руския , и како избра Богъ страну нашу на последнее время…» . Или «Софийского временника», включенного в Тверскую летопись: «Временникь Софейскый, иже глаголется летописець Рускыхъ князей, и како избра Богъ страну нашу на последнее время…» . Или самой Софийской первой летописи: «Временникъ, еже нарицается Летописець рускыхъ князь, и како избра Богъ страну нашу на последнее время…» .

Из приведенных примеров явствует, что понятие Русская земля как новой обетованной (христианской) земли формируется в процессе осмысления “последнего времени”.

Стало быть, русская история осмысляется новгородскими и тверским летописцами так же, как и киевскими – как Промысл Господень перед концом света. Характерно, что и само древнерусское летописание велось до “конца времен” – Страшного суда .

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что понятия Русская земля и русь связаны в древнерусских произведениях с действиями (поступками) князей, митрополитов или святых. Князья владычествуют в Русской земле, митрополиты носят титул “митрополита Киевского и всея Руси”, святые молятся пред Богом за землю Русскую.

Характерно, что в руси святых не было, поскольку это был языческий народ, однако, «родъ праведныхъ благословиться, рече пророкъ, и семя ихъ въ благословении будеть» , и они просияли в Русской земле . Заслуга в том – Владимира Крестителя, при котором (сначала язычнике, а потом христианине) и стал складываться концепт Русская земля как христианская земля : «Сущю самодрьжьцю вьсеи Русьскеи земли Володимиру, сыну Святославлю, вънуку же Игореву (русский род князей. – А.У.), иже и святыимь крьщениемь вьсю просвети сию землю Русьску» . А его сыновья пошли путем Христовым и стали первыми русскими святыми, которые ныне «ни о единомь бо граде, ни о дьву, ни о вьси попечение и молитву въздаета, нъ о всеи земли Русьскеи». Но они не только стали молитвенниками Русской земли, но и связали ее со всем христианским миром, создавая уже ее новозаветную (христианскую) историю.

«О Христова угодьника! – продолжает автор жития святых. – Блаженъ по истине и высокъ паче всехъ градъ Русьскыихъ и выший градъ, имый въ себе таковое скровище, ему же не тъчьнъ ни вьсь миръ! По истине Вышегородъ наречеся: выший и превыший городъ всехъ, въторый Селунь явися въ Русьске земли, имый въ себе врачьство безмьздное. Не нашему единому языку тъкъмо подано бысть Бъгъмь, нъ и вьсеи земли спасение, отъ всехъ бо странъ ту приходяще туне почьреплють ицеление, яко же и въ святыихъ евангелиихъ Господь рече святымъ апостоломъ, яко туне прияста, туне и дадите» . Благодаря тому, что Господь послал таких святых целителей Русской земле, теперь она посещаема стала православными паломниками со всех стран. То есть уже географически оказалась связанной со всем христианским миром. Сам святой Георгий направляет слепого человека к святым страстотерпцам: « Иди къ святыма мученикома Бориса и Глеба, (…) тема есть дана благодать отъ Бога – въ стране сеи земля Русьске пращати и исцелити всяку страсть и недугъ» . Таким образом, в начале XI века Русская земля, в которой появляются свои христианские святые, становится оплотом православия, и это констатируют древнерусские книжники.

Наблюдения Б.А.Рыбакова над летописными определениями понятия Русская земля в XI-XII вв. привели его к выводу «о существовании трех географических концентров, одинаково называемых Русью или Русской землей: 1) Киев и Поросье; 2) Киев, Поросье, Чернигов, Переяславль, Северная земля, Курск и, может быть, восточная часть Волыни, т.е. лесостепная полоса от Роси до верховьев Сейма и Донца; 3) все восточнославянские земли - от Карпат до Дона и от Ладоги до степей Черного (Русского) моря» .

Это, если так можно выразиться, чисто географическое понятие Русская земля . Однако выделение трех разных по величине «географических концентров» свидетельствует, что не одно чисто территориальное (географическое) понятие вкладывалось древнерусскими писателями в выражение Русская земля . Подразумевалось нечто более значительное и значимое, объединяющее воедино все перечисленные княжества в одно государство: исповедание единой православной веры и очерчивание территории, на которой она была распространена, возможное при четком определении всех не православных соседей. Между тем, надо полагать, такое религиозное понимание названия Русская земля появилось не сразу, а только в XIII веке.

Наблюдения А.В. Соловьева показали, что широкое понимание термина Руси как совокупности всех восточнославянских княжеств имело постоянное значение в двух случаях: во-первых, во взаимоотношении с западноевропейскими странами; во-вторых, в сфере церковной жизни. Он же отметил, что расширительное понимание Руси или Русской земли как всей страны было присуще периоду между 911-1132 годами. И даже смоляне и новгородцы (примечательно, что Смоленск и Новгород никогда не входили территориально в тот узкий географический ареал, который выражался в XI-XII вв. понятием Русская земля ) в договорах с иностранцами назывались «русинами» .

В период же феодальной раздробленности, особенно со второй половины XII в., оно закрепилось преимущественно за Киевской областью . Широкое понимание названия Русская земля в этот период сузилось, по мнению А.Н. Робинсона, до древних границ Среднего Поднепровья, ранее населенного полянами, т.е. включало в себя бывшее Киевское княжество, Переяславльское княжество и большую часть Черниговского княжества .

В обстановке распада Русской земли на удельные княжества, по мнению ученого, «само определение “русские” обычно не применялось, судя по летописям, ни к княжествам, находившимся за указанными пределами “Русской земли”, ни к населению этих княжеств, в которых жили “суздальцы”, “ростовцы”, “новгородцы”, “смоляне”, “рязанцы”, “черниговцы” и др. (по названиям столичных городов)...» .

В период феодальной раздробленности, во второй половине XII в., возникает концепция самостоятельных земель - “Суздальской земли”, “Смоленской земли”, “Северской земли”, “Новгородской земли” и т.д., и появляется «новая концепция “Руси” - “Русской земли”, уже не объединявшей многие восточнославянские “земли”, а противопоставляемой этим “землям”» .

По мнению А.Н. Робинсона, «во второй половине XII в. “широкая” концепция “Русской земли” существовала преимущественно как историческое предание, а “узкая” концепция - как обычная политическая реальность» , причем не только в летописании, но и в «Слове о полку Игореве» (правда, в несколько расширительном значении, за счет северских и союзных с Игорем князей) .

Интересно отметить, что понятие “Русская земля” в «Слове о полку Игореве» имеет своего антипода – понятие “Половецкая земля” , точно так же, как в двух литературных памятниках XIII в. – «Слове о погибели Русской земли» и «Галицкой летописи» – “Русская земля”, или просто “Русь”, имела антиподами всех своих соседей – “Ляхов”, “Угров”, “Ятвягов” и т.д.

Если продолжить сопоставление понятий Русская земля в исторических сочинениях XII в. и «Слове о погибели», то мы обнаружим совершенно противоположную XII в. концепцию памятника XIII в. И это при том, что социально-историческая обстановка ничуть не изменилась, более того, дальнейшее обособление княжеств еще усилилось, как и их дробление.

Тем не менее, понятие Русская земля в «Слове о погибели» трактуется в самом широком смысле и включает в себя все восточнославянские земли, населенные православными людьми, в том числе и западно- и северорусские, что, опять же, роднит этот памятник с «Галицкой летописью».

Уже в самом начале ее автор, говоря о Романе Галицком, замечает: «По смерти же великаго князя Романа, приснопамятнаго самодержьца всея Руси ... велику мятежю воставшю в земле Руской , оставившима же ся двеима сынома его...» . Или в рассказе об истории основания новой столицы княжества - города Холма: «..созда град..., егоже татарове не возмогоша прияти, егда Батый всю землю Рускую поима» . Совершенно очевидно, что выражение «вся земля Русская» использовано здесь в самом широком значении, не ограниченном ареалом Киево-Черниговских, или – шире – южнорусских земель, а подразумевает и Владимирские, Суздальские, Рязанские и Галицко-Волынские земли, то есть, те земли, через которые прошли полчища Батыя.

И еще на одном примере уместно будет остановиться, поскольку он характеризует взгляды первого автора «Галицкой летописи» («Летописца Даниила Галицкого») .

В заключительной части своего труда, в описании поездки кн. Даниила в Орду за ярлыком, он дважды использует выражение Русская земля : «О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю, князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею , Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемь со братомъ си, инеми странами... Его же отець бе царь в Руской земли , иже покори Половецькую землю и воева на иные страны все» .

Интерес представляет это указание на царство князя Романа в Русской земле и на владение ею его сыном Даниилом. Дело в том, что и Роман Мстиславич, и его сын Даниил Романович владели Киевом временно и непродолжительный срок, но автору, видимо, было достаточно самого факта для создания их обобщенной характеристики как «самодержцев Русской земли ». В связи с этим хотелось бы обратить внимание на следующие обстоятельства. Князь Даниил никогда не управлял Русскою землею из Киева, но только из Галицкого княжества: первоначально из Галича, а с конца 30-х годов - из Холма.

При устойчивом употреблении автором выражения Русская земля относительно Галицких земель, и Русь – русский - относительно жителей княжества, напрашивается вывод, что Холм как новая столица княжества становится административным центром Русской земли во времена владения князем Даниилом Романовичем Киевом (т.е. в первой половине 40-х годов), во всяком случае, в представлении самого автора.

Могло ли такое быть?

Как известно, к концу XII в., точнее в середине 80-х годов «Киев не только утратил свое значение столицы (“матери”) всех городов, но даже лишился суверенных прав в собственном княжестве. Киевского княжества как государства более не существовало, так как городом Киевом владел в интересующее нас время (середина 80-х гг. XII в.- А.У.) один князь..., а землями Киевщины - другой» . В Киеве княжил Святослав Всеволодович до своей смерти в 1194 г., а Киевскими землями управлял в то же время Рюрик Ростиславич.

Практически закат былой славы Киева как центра Русской земли начался с его разорения в 1169 г. Андреем Боголюбским. Затем Киев часто стал переходить от одного князя к другому.

Батыево нашествие завершило этот процесс, но не только потому, что Киев был фактически разрушен до основания и истреблены его жители (Михаил Черниговский по возвращении в Киев в 1245 г. не смог даже жить в нем), а и потому, что с этого момента Киев перестал быть центром русской православной церкви - митрополичьим городом. Еще в 1239 г. (1240) митрополит-грек Иосиф покидает Киев перед угрозой монголо-татарского нашествия, а в 1243 г. князь Даниил Романович назначает «печатника» Кирилла новым митрополитом “всея Руси ”. Именно ему, по моему мнению, и принадлежит первая редакция «Летописца» . Но тогда выражение Русская земля - в широком смысле - обретает под его пером новое звучание и значение для XIII века.

Кирилл писал свое сочинение, будучи уже названным митрополитом “всея Руси ”. И для него, естественно, Русская земля не ограничивалась только Киевским, Черниговским и Переславльским княжествами. Для него Русская земля - это тот географический ареал, на котором проживают православные христиане. Он называл «христианами» католиков, венгров и поляков, но всегда отличал их от православной Руси , наравне с языческой Литвой и ятвягами. Поэтому его понятие Русская земля было гораздо шире устоявшегося в XII в. и включало в себя помимо традиционно называемых в XI-XII вв. центральных территорий еще и Галицкое, Волынское, Смоленское и др. княжества. Фактически он подразумевал всю территорию восточных славян, говоря о Русской земле . Описывая западных соседей Русской земли , он повествует о венграх, поляках, чехах, ятвягах, литве и немцах. Обращаю на этот факт внимание умышленно, поскольку эти же западные соседи Русской земли перечисляются и в «Слове о погибели». И, думается, не случайно, поскольку автор использовал выражение Русская земля в самом широком смысле, подразумевая под ним территорию, населенную православным народом и окруженную «не правоверными христианами» - католиками и язычниками. Этот момент в «Слове» подчеркивается особо. Перечислив всех западных, северных и восточных соседей, автор замечает, что расположенная между ними территория была покорена «Богом крестианьскому языку», то есть христианскому народу.

«О, светло светлая и украсно украшена, земля Руськая ! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокыми, дубравоми чистыми, польми дивными, зверьми различными, птицами бещислеными, городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными, и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская , о прававерьная вера хрестияньская!

Отселе до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от немець до корелы, от корелы до Устюга, где тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви, – то все покорено было Богомъ крестияньскому языку…» .

Стало быть, и в понимании митрополита Кирилла, автора первой редакции «Летописца», и в понимании автора «Слова о погибели» Русская земля - это населенная православным народом земля, которую окружают неправославные народы. То есть, концепт Русская земля использован в этих двух памятниках в самом широком смысле: и по отношению к соседям; и в религиозном понимании.

Складывается впечатление, что если во второй половине XII - начале XIII в., т.е. в период феодальной раздробленности, концепт Русская земля воспринимался в узком смысле, как Киевское, Черниговское и Переяславльское княжества – Среднее Поднепровье – (т.е. подчиненные двум соправителям Святославу Всеволодовичу и Рюрику Ростиславичу как главам родов Ольговичей и Мономаховичей), то с появлением монголо-татар, т.е. внешних врагов, завоевавших Русскую землю, границы ее значительно расширились, как об этом свидетельствует «Слово о погибели Русской земли». И одновременно за ней закрепляется понятие земли православной .

Особенно заметным соединение двух понятий – Русской земли и христианской веры – происходит в повестях Куликовского цикла, в частности, в «Задонщине»: «… Царь Мамай пришел на Рускую землю …Князи и бояря и удалые люди, иже оставиша вся домы своя и богаество, жены и дети и скот, честь и славу мира сего получивши, главы своя положиша за землю Рускую и за веру християньскую». «И положили есте головы своя за святыя церькви, за землю за Рускую и за веру крестьяньскую» и т.д.

Ощущая себя народом библейским, но “народом новым” – христианским, древнерусские книжники показывают причастность своего Отечества к течению Богом определенной истории.

В этом отношении характерно вступление «Задонщины», созданной в конце XIV в. или XV в. : «Пойдем, брате, тамо в полунощную страну – жребия Афетова, сына Ноева, от него же родися русь православная (весьма существенное добавление, свидетельствующее о переосмыслении в новое, уже христианское, время концепта русь . – А.У.). Взыдем на горы Киевския и посмотрим славного Непра и посмотрим по всей земли Руской. И оттоля на восточную страну – жребий Симова, сына Ноева, от него же родися хиновя – поганыя татаровя, бусормановя. Те бо на реке на Каяле одолеша родъ Афетов. И оттоля Руская земля седитъ невесела…» .

Предопределенность такого развития событий для автора «Задонщины» очевидна: «А казнил Богъ Рускую землю за своя согрешения» . Очевидна она и для автора «Сказания о Мамаевом побоище»: «Попущением Божиимъ за грехы наша, от навождениа диаволя въздвижеся князь от въсточныа страны, имянем Мамай, еллинъ сый верою (т.е. язычник. – А.У.), идоложрецъ и иконоборецъ, злый христьанскый укоритель» .

Однако «уподобилася еси земля Руская милому младенцу у матери своей: его же мати тешить, а рать лозою казнит, а добрая дела милуеть его. Тако Господь Богъ помиловал князей руских … на поле Куликове, на речки Непрядве. (…) И помилова Богъ Рускую землю, а татаръ пало безчислено многое множество» . Но и русских воинов пало немало, а потому и сетует великий князь Дмитрий Иванович: «Братия, бояра и князи и дети боярские, то вам сужено место меж Доном и Непром, на поле Куликове на речке Непрядве. И положили есте головы своя за святыя церькви, за землю за Рускую и за веру крестьяньскую. Простите мя, братия, и благословите в сем веце и в будущем» .

Автор «Задонщины» часто использует рефрен “за землю за Рускую и за веру крестьяньскую”. Его нельзя воспринимать как литературное клише. В сознании древнерусского человека XV в. понятие Русская земля неразрывно было связано с христианской (а точнее – правоверной, т.е.православной) верой. Об это свидетельствует и «Краткая летописная повесть»: «…Князь великий Дмитрей Ивановичь, собравъ воя многы, поиде противу их (Мамая и его рати. – А.У.), хотя боронити своея отчины и за святыя церкви и за правоверную веру христианьскую и за всю Русьскую землю» . И в «Пространной летописной повести» Дмитрий Иванович обращается с призывом к «брату своему Владимерю и къ всем княземь рускимь и воеводам: “Поидемь противу сего оканнаго и безбожнаго, нечестиваго и темнаго сыроядца Мамая за правую веру крестьяньскую, за святыа церкви и за вся младенца и старьци и за вся крестьяны сущаа и не сущаа; възьмемъ съ собою скипетръ царя небеснаго, непобедимую победу, и въсприимем Аврамлю доблесть”» . Не менее важно и само осмысление князем Дмитрием ратного подвига, совершающегося в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы: «Приспе, братие, время брани нашеа; и прииде праздникъ царици Марии, матере Божии Богородици, и всех чиновъ Госпожи и всеа вселеныа и честнаго еа Рожества. Аще оживем – Господеви есмы, аще ли умрем за миръ – Господеви есмы» . То есть, если живы останемся или погибнем за православных, в обоих случаях Господу принадлежим, в Его воле пребываем.

Промысл Господень все время ощущается древнерусскими авторами: «Господь же нашь Богъ, царь и творецъ всеа твари, елико хощеть, тъ и творить» . Но столь же важно для них понять предопределение Божие о судьбе Русской земли: «И възвыси Богъ род христианскый, а поганых уничижи и посрами их суровство, яко же въ прежняя времена Гедеону над мадиамы и преславному Моисею над фараоном» . Осмыслению Промысла Господня о новом христианском народе способствует библейская ретроспективная аналогия. Русский народ осмысляется как носитель Божественной воли.

Интересно, что освобождение руси от хазарской дани происходит в конце “ветхозаветного периода” – перед началом новой, хронологической истории. Освобождение Русской земли от монголо-татарской дани происходит в “конце времен” – перед ожидаемым по окончании 7000 лет (в 1492 г.) концом света.

В осмыслении “последних времен” и формируется понятие русского народа как нового исторического народа – православного, избранного Богом на “последнее время”.

С падением в 1453 г. Константинополя, столицы православной Византии, не осталось больше ни одного независимого православного государства. Однако в 1480 г. Русская земля освобождается от монголо-татарского ига и становится независимым государством. В древнерусских сочинениях происходит не переосмысление, а закрепление понятий: концепт русский стал синонимом православный : «Того же лета (1453 г. – А.У.) взят был Царьград от царя турскаго от салтана, а веры рускыа не преставил, а патриарха не свел, но один в граде звон отнял у Софии Премудрости Божия, и по всем церквам служат литергию божественную, а Русь к церквам ходят, а пениа слушают, а крещение русское есть»

Если бы меня попросили изложить идею книги в одной фразе, то она была бы такой: «История русских - это история успешного народа, проделавшего огромную цивилизационную работу на одной шестой части земной суши и создавшего свой мир».

Речь пойдет о русском мире, ведь русские имеют такое же святое право постигать свою историю, как и грузины, монголы и т. д. И пространство для постижения столь же огромно, как и тот простор, который сумел освоить русский народ. Сколько мы пересмотрели хороших и плохих фильмов об американском фронтире. А что снято о том, как русские покоряли пространство и создавали страну? В ответ тишина. Эта тема никогда не была особо в чести у популяризаторов исторических сведений. Выискивая информацию в Сети о каком-нибудь старинном русском городе, мы скорее узнаем о том, какой «борец с самодержавием» гонял там чаи в ссылке, чем о тех, кто его строил, распахивал землю окрест его и отстаивал от врагов.

История покорения и освоения пространств, создавших самую большую страну в мире, - это, как ни парадоксально, молчащая история. Ну что ж, попробуем нарушить молчание.

Два мира, две колонизации

Масштабная колонизация, проводившаяся в интересах русского народа российским государством, началась в середине XVI в.

Это столетие (часто расширяемое до «длинного XVI в.» - от середины XV до середины XVII в.) ознаменовалось резким глобальным переходом от «золотой осени» позднего Средневековья к агрессивному, едкому Новому времени.

Капитал выходит на мировую арену, вторгается в социумы, ведущие натуральное хозяйство, насилует и разрушает их, стирает словно ластиком народы, запоздавшие со своим развитием. На исчезновение обречены были десятки миллионов коренных американцев, причем и в самых развитых регионах Нового Света, где применялись сложные технологии интенсивного земледелия, такие как чинампы (искусственные острова).

В Европе это время наступления на крестьян, происходившего с конфискацией общинной и мелкой крестьянской земельной собственности. Священной собственность становится только тогда, когда попадает в руки сильных. Сеньоры отнимают земли у крестьян, городские капиталисты скупают земли у сеньоров. Массы людей лишаются собственных средств производства и существования. Элиты решают на свой лад вопрос излишков сельского населения. Суды жгут ведьм, отправляют обезземеленных крестьян, ставших бродягами, на виселицу или в рабство на заморские плантации. Города наводняются голодным пролетариатом, вынужденным отдавать свой труд первому встречному нанимателю по любой (то есть минимальной) цене. У пролетария есть «большой выбор» между плахой, тюрьмой - работным домом и таким вот «вольным наймом».

«Свободный труд» является на самом деле рабством ограбленного труженика у коллективного капиталиста. Диктатура капитала действует с помощью антирабочего «Статута о рабочих», суперрепрессивных «Законов о бродягах», безжалостных актов о работных домах. Исследователи свидетельствуют о резком снижении со второй половины XVI в. уровня жизни в недавно еще заваленной окороками и колбасами Европе.

Даже там, где сохранилась власть сеньоров (панов, баронов), крестьяне начинают работать из-под палки на нужды мирового рынка - приходит «второе издание крепостничества» по Марксу, или «вторичное крепостничество» по терминологии Броделя. Панщина-барщина в Польше, Ливонии, Венгрии доходит до шести, потом до семи дней в неделю. Крестьянин уже не имеет времени трудиться на своем участке и получает пайку-месячину как лагерник. Пан, гонящий сырье ганзейским и голландским оптовикам, все более интересуется землями и крепостными на востоке, и польско-литовское панское содружество ведет свой «дранг нах остен», колонизацию русских земель. Проглатывает Галицко-Волынскую Русь, Полоцкую землю, Поднепровье, перепрыгивает через Днепр, крадется по Смоленско-Московской возвышенности к Можайску. Русский крестьянин должен обеспечить пану-сырьевику поставки на бурно растущий европейский рынок.

Европейские религиозные войны, охота на «еретиков», «ведьм» и «бродяг» (по сути, на ограбленное простонародье) - все это маскирует наступление капитала и уносит миллионы жизней…

Гибель массы коренного населения в колониях была в значительной степени следствием разрушения там общественных сельскохозяйственных систем, что было типично для «дикой» фазы становления капитала…

Русские могли разделить судьбу американских индейцев. И только собственная колонизация новых земель, служилая и крестьянская, масштабно начатая в эпоху Ивана Грозного, спасла Россию от вторжения западного капитала. Сделала ее крупнейшей в мире по размерам и третьей по численности населения (до 1991), принесла ей относительно плодородные земли и месторождения полезных ископаемых, которых практически нет в историческом центре страны.

Как указывал М. Любавский, крупнейший исследователь русской колонизации, лишь 12 % ее площади стало результатом завоевания.

«В истории территориального образования России на переднем плане должен стоять народ-домостроитель… а не народ-завоеватель, не громкие победы и трактаты, а заимка земель и заселение их, возникновение сел и городов».

С конца XV и до конца XVI в. территория Московской Руси выросла в четыре раза. Столь же быстрый рост продолжился в следующее столетие.

Взрывной территориальный рост России в XVI–XVII вв. объясняется не завоеванием других культур и цивилизаций, а распространением цивилизации и культуры на те регионы, где до этого царили дикость и пустота. Иногда это было возвращением цивилизации туда, где ее когда-то смели кочевые варвары.

Расширение российской земли было, по сути, реализацией народной потребности. После захвата кыпчаками Причерноморья и потери большей части земель к югу от Оки в XII–XIV вв. русским остались подзолистые суглинки и супеси холодного северо-востока и севера Восточно-Европейской равнины.

Короткий вегетационный период в этом регионе усугублялся низкой суммой накопленных температур. В середине XVI в. лето в Московском регионе начиналось в середине июня, а в конце сентября уже приходили первые морозы. Всего безморозных дней здесь было около 110, температуры выше 15 °C длились 59–67 дней. В Вологде теплых дней было 60, в Устюге - 48.

«Главной особенностью территории исторического ядра Российского государства с точки зрения аграрного развития является крайне ограниченный срок для полевых работ. Так называемый «беспашенный период» составляет около семи месяцев. На протяжении многих веков русский крестьянин имел для земледельческих работ (с учетом запрета работ по воскресным дням) примерно 130 дней. Из них же на сенокос уходило около 30 дней», - пишет академик Л. В. Милов. В Западной Европе из рабочего сезона выпадали лишь декабрь и январь. Даже в северной Германии, Англии, Нидерландах сельскохозяйственный период составлял 9-10 месяцев - благодаря Гольфстриму и атлантическим циклонам. На возделывание сельскохозяйственных культур, на заготовку сена европейский крестьянин имел примерно в два раза больше времени, чем русский. Большая длительность сельскохозяйственного периода давала европейцам возможности для равномерной постоянной работы, лучшей обработки почвы и следовательно - для повышения урожайности.

Короткий сезон земледельческих работ определял урожаи на Руси в среднем сам-2, сам-3 по самой распространенной культуре - неприхотливой ржи. На одно посеянное зерно - 2–3 собранных; примерно в 3 раза меньше, чем в Англии того времени. Это означало очень небольшой прибавочный продукт, который шел, скорее, не на рынок, а на содержание воинов-защитников. Низкая товарность сельского хозяйства определяла и замедленное развитие городов.

ЕЩЕ РАЗ О СМЫСЛЕ И ЗНАЧЕНИИ ПОНЯТИЙ «РУСЬ» И «РУССКАЯ ЗЕМЛЯ» В ЛЕТОПИСЯХ XII-XIII ВЕКОВ.

Русские историки уже не раз обращали внимание на неоднозначное понимание летописцами XII-XIII веков смысла понятий «Русь» и «Русская земля»: помимо того, что Русью и Русской землей называли тогда все восточнославянское государство, имело хождение и более узкое употребление этих хоронимов - для определения сравнительно небольшой области вокруг Киева, Чернигова и Переславля (1).

Из послевоенных историков большое внимание исследованию этого вопроса уделили А.Н. Насонов и Б.А. Рыбаков (2). Оба автора в конечном итоге пришли к сходному выводу о том, что историческая обстановка XII-XIII веков не давала никаких поводов для объединения Чернигова, Переславля и Киева в какое-то общее целое со своим названием, поскольку здесь в то время располагались Киевское, Черниговское, Переславское и Северское княжества – политически независимые и часто враждебные друг другу государственные образования. Следовательно, единство это должно было существовать в более раннюю эпоху. «Очевидно, - пишет Б.А. Рыбаков, - для XI-XIII вв. единство южной Руси было только историческим воспоминанием, не находившим себе соответствия в политической и культурной обстановке того времени. Следовательно, для определения времени и условий сложения единства южной Руси нам необходимо перешагнуть через рубеж летописных и археологических данных X-XII вв. и пойти на несколько столетий вглубь» (3).

Гипотеза Б.А. Рыбакова хорошо известна. Суть ее состоит в том, что в V-VI вв. в Среднем Приднепровье существовал могущественный славянский союз под названием Русь, объединявшем летописных полян и северян. Позже, к Х веку, он распространил свою власть на всю восточную ветвь славянства, однако воспоминания о ранних границах этого союза сохранились до XII-XIII вв. Таким образом, по мысли Б.А. Рыбакова, говоря о «Руси» и «Русской земле» в узком смысле летописцы имели в виду территорию занимаемую этим союзом семьсот лет назад. А.Н. Насонов был более осторожен в своих предположениях. Хотя он тоже не сомневался в существовании союза Русь, но относил его возникновение к IX в. и связывал с теми племенами, которые платили дань хазарам.

Эти положения в целом получили признание, хотя нельзя сказать, что они были приняты безоговорочно. В свое время Д.С. Лихачев, полемизируя еще с выводами Тихомирова, обращал внимание на то, что в «Повести временных лет» (памятнике начала XII века) мы не находим употребления хоронимов «Русь» и «Русская земля» в узком смысле. Между тем, если предполагать, что хоронимы эти имели очень давнее происхождение, появились значительно раньше самого Древнерусского государства и были в ходу вплоть до монгольского нашествия, естественно ожидать самое широкое употребления их в сочинении летописца начала XII века. Однако, ничего подобного мы не наблюдаем. Даже описывая современные ему события 90-х гг. XI в. летописец всегда говорит о Руси только в широком смысле. Нет никаких упоминаний о «Руси» и «Русской земле» в узком смысле также и у Владимира Мономаха, хотя он включил в свое «Поучение» перечисление всех своих многочисленных поездок. Эти географические понятия входят в оборот южных летописцев уже в посленесторовскую эпоху, примерно с 30-х гг. XII в. Если само по себе это обстоятельство еще не может служить веским доводом для опровержения концепции о раннем происхождении хоронимов «Русь» и «Русская земля», оно все же нуждается в каком-то объяснении, которого мы не находим ни у Б.А. Рыбакова, ни у А.Н. Насонова.

Есть в их теории и другие спорные моменты. Так, если собрать все свидетельства летописцев о «Руси» и «Русской земле» в узком смысле, то они не без труда накладываются на ту область, которую, по историческим и археологическим данным, занимали в древности поляне и северяне. Рыбакову пришлось, к примеру, отбросить совершенно ясные свидетельства летописи о том, что к «Русской земле» относились южнобужские города Бужевск и Межибожье, а также города Погорынья. Напротив, стараясь включить в понятие «Руси» побольше северских городов, он вынужден был оперировать достаточно двусмысленными сообщениями. Стародуб у Б.А. Рыбакова «русский город» только потому, что доверенный человек «из Руси» рассказывает Святославу о делах в Чернигове и Стродубе (4). Не менее спорно отнесение к «Руси» Новгорода Северского. Посемье же вообще оказалось в «Русской земле» только из-за того, что о владельце Курска, князе Всеволоде Ольговиче, сказано, что он владел «всей русской землей» (5). Не разъясненным в концепции Б.А. Рыбакова осталось и слишком частое противопоставление летописцами Киева Чернигову и Переславлю, выделение его в какую-то еще более ограниченную область – «русскую землю в самом узком смысле».

Наконец, разбираемая теория целиком держится на молчаливом признании того, что понятия «Русь» и «Русская земля» для летописца совершенно тождественны. Никаких доказательств в пользу этого (заметим, очень серьезного утверждения) мы не нашли ни у кого, кто раньше касался этого вопроса и пытался так или иначе определить границы «Руси» и «Русской земли» в узком смысле слова. И это не смотря на то, что по наблюдению лингвистов, понятия эти достаточно долгое время не совпадали. Сошлемся, например, на мнение В.В. Колесова, представившего в своей книге (6) много тонких наблюдений над значениями древнерусских слов. Он пишет: «Еще в начале XV в. совершенно четко разделялись понятия «Русь» и «Русская земля»» (7). В.В. Колесов пришел к этому выводу на основании изучения художественных произведений Древней Руси. Однако то же самое можно сказать и об употреблении их летописцами. Из-за произвольного смешения «Руси» и «Русской земли» очевидно и пошли все неясности в определение их действительных границ. Поэтому попробуем в очередной раз провести анализ летописных свидетельств об этих топонимах, строго разделяя их между собой (8).

Итак, что же такое «Русская земля» в представлении летописцев XII-XIII вв.? На юго-западе к ней относили верховья Южного Буга. Здесь располагались города Ростислава Юрьевича Божевск и Межибожье. В 1148 г. князь Изяслав Мстиславич давал наказ Ростиславу: «иди въ Божьскый, пребуди же тамо… постерези земле руской оттоле…» (9) Далее граница шла по верховьям Горыни, поскольку Владимирко Галицкий в 1152 г. обещает вернуть Изяславу «все русской земли волости»: Шумск, Тихомль, Выгашев, Гнойницу. Выше граница отклонялась на восток от Горыни, так как Дорогобуж не разу не назван летописцами русским городом. Не доходила она и до Припяти на севере, поскольку Туров нигде не упомянут в составе «Русской земли».

Большое значение для определения северной границы очерчиваемой нами территории имеет вопрос об отношении к ней Овруча. Обычно Древлянская земля безоговорочно исключается из «Русской земли» прежде всего на основании свидетельства Ипатьевской летописи под 1193 г., где говориться о том. что движение из Овруча на юг есть движение «в Русь». Однако по отношению к «Русской земле» это место далеко не так однозначно. Под тем же годом можно найти еще одно любопытное сообщение. Рюрик Ростиславич, владевший Овручем, договаривается с киевским князем Святославом Всеволодовичем о том, как им провести зиму. Он предлагает ему поход на половцев, но Святослав отказывается. Тогда Рюрик посылает сказать Святославу, что собирается этой зимой заняться своими делами, то есть делами своей главной отчины – Смоленска и потому отправится в поход на литву. Идея эта очень не понравилась Святославу, и он отвечает: «брате и свату ажь ты идишь изо отчины своей на свое ороудье (по своим делам), а язь каки изоду за Днепръ своихъ дела орудеи а в Роуской земле кто ныси останеть?» И теми речами, - продолжает летописец, - «измате поуть Рюрикови» (10). Как следует из дальнейшего, Рюрик внял Святославу и остался в Овруче, ибо именно там застает его сын Ростислав после набега на половцев. Итак, мы видим, что отъезд из Овруча на север считался отъездом из «Русской земли». Можно считать поэтому, что он находился где-то на северной ее границе.

Но еще более важно определить восточную границу «Русской земли», потому что как раз в отношении нее бытуют самые распространенные заблуждения. Все, касавшиеся этого вопроса, однозначно включают в состав «Русской земли» Чернигов и Переславль. Между тем, для этого нет никаких оснований, и мы имеем многочисленные свидетельства о том, что восточная граница этой территории проходила по Днепру. В Ипатьевской летописи есть упоминание о том, что киевская сторона Днепра именовалась «русской» (11). В Лаврентьевской летописи имеется рассказ, подтверждающий это известие. Под 1169 г. сообщается, как из степи приехало множество половцев с предложением заключить с ними мирный договор. Часть их встала под Переславлем у Песочна, другая подошла к Киеву и встала у Корсуня. Киевский князь Глеб отправился прежде к «переяславским половцам», а «к другим половцем къ русьским посла отправил» (12). То есть, и Чернигов, и Переславль находились не на русской стороне Днепра, не в «Русской земле». В разбираемом нами выше летописном отрывке 1193 г. князь Святослав говорит, что после отъезда Ростислава из его отчины, а его самого из Киева «за Днепр» никого не останется в «Русской земле» – явное свидетельство того, что Днепр был ее восточной границей.

Исключив Чернигов и Переславль из состава «Русской земли», мы можем очень хорошо объяснить все те места летописи, где говориться обо «всей русской земле». Обычно, анализируя комплекс свидетельств о «Руси» и «Русской земле», эту формулу оставляют без внимания, хотя она используется летописцами неоднократно. И действительно, для тех, кто включает в состав «всей русской земли» Черниговщину и Переславщину, употребление ее бессмысленно. Так в 1150 г. князь Изяслав Мстиславич занял Киев. Владимирко Галицкий говорит, что он «ныне въехавъ въ всю рускую землю» (13). Между тем, Изяслав не владеет ни Переславлем (где сидел сын его противника Юрия Долгорукого Ростислав), ни Черниговом. Ясно, что Владимирко и не считал их «Русской землей». В 1174 г. Андрей Боголюбский устроил грандиозный поход на Киев. Известно, что в нем участвовали чуть ли не все тогдашнее князья, в том числе Черниговский и Переславский. Однако летописец сообщает, что «кыяне совокупивше и берендеиче и поросье и всю рускую земли полкы поидоша от Кыева къ Вышегороду» (14), собираясь биться с андреевым воинством за любимого ими Мстислава Ростиславича. В 1180 г. Рюрик Ростиславич уступил Святославу Всеволодовичу Черниговскому старейшинство и Киев, «а себе взя всю рускую землю» (15). Отнести в этом контексте к «Русской земле» Чернигов очевидно нельзя.

Мы должны также с большим вниманием отнестись к тем летописным свидетельствам, где «вся русская земля» радуется восшествию на киевский стол какого-нибудь князя или печалится его смерти. Едва ли мы найдем хоть один такой случай, что бы у жителей киевской, черниговской и переславской волостей были общая радость и печаль. Например, когда после смерти Изяслава Киевского «плакася по нем вся руская земля и вся черни клобуци» (16), очень сомнительно, что северская земля, за два года до этого жестоко разоренная Изяславом, присоединилась к этому плачу. В 1155 г., когда на киевский стол сел Юрий Долгорукий, «прея его съ радостью вся земля руская» (17). Но едва ли радость эту разделяли черниговские Ольговичи, от которых в очередной раз ушло великое княжение. Те же сомнения у нас относительно 1194 г., когда на киевский стол садиться Рюрик Ростиславич. Однако летописец свидетельствует: «изобрадовася вся руская земля о княжении Рюрикови: кияне и крестьяни и погани» (18).

Б.А. Рыбаков приводит два свидетельства южных летописцев, когда, по его мнению, под «всей Русской землей» понимаются кроме киевской, черниговская и переславские земли. Имеются в виду, прежде всего, события 1139 г. Тогда только что занявший киевский стол Всеволод Ольгович Черниговский попробовал выгнать в Курск Андрея Владимировича Переславского. В подтверждение своего предположения Б.А. Рыбаков приводит ответ Андрея на это требование: «ожети, брате, не досыта всю землю Русскую держаче…» (19) и относит на основании этих слов к «Русской земле» Переславль. Однако заметим, что здесь имеет место явное недоразумение и пример скорее говорит против точки зрения Б.А. Рыбакова, чем в ее пользу. Ибо полный ответ Андрея звучит так: «Ожети, брате, не досыта всю землю русскую держаче, а хочешь и сее волости (т. е. Переславля – прим. К.Р.), а убивь мене, тебе то же волость, а жив не иду суъ своее волости» (20). Совершенно очевидно, что Андрей укоряет Всеволода в непомерной жадности, поскольку он уже имеет «всю русскую землю», а хочет еще (помимо ее) и Переславля. Точно также не убедительна ссылка Б.А. Рыбакова на события 1180 г., когда Святослав Всеволодович Киевский, задумав изгнать Ростиславичей из Белгорода и Вышгорода, мечтает: «и приму единъ власть рускую» (21). Речь здесь идет только о киевской области, так как о Владимире Глебовиче Переславском вопрос даже не стоит.

Кроме южных летописей Б.А. Рыбаков ссылается и на одно свидетельство северной летописи. Под 1145 г. новгородский летописец сообщает: «ходиша овся руская земля на Галиц…» (22). Из других источников мы знаем, что в походе участвовали киевский, черниговский и переславский князья, что, по мнению Б.А. Рыбакова, должно свидетельствовать о принадлежности их городов к «Русской земле». Но, во-первых, едва ли из этой краткой заметки можно делать такие исчерпывающие выводы, а, во-вторых, нельзя не заметить, что авторы Новгородской Первой летописи вообще оперируют понятием «Русская земля» совсем ни в том смысле, какое оно имело на юге. Помимо приведенного Б.А. Рыбаковым примера, новгородский летописец только один раз использует это понятие при описании событий 1169 г. Рассказывая о походе на Новгород большой армии Андрея Боголюбского, он говорит: «в то лето на зиму, придесша под Новегородъ суждальци с Андреевцем, Роман и Мстиславъ съ смольняны и с торопольцяны, муромьци и рязаньци съ двема князма, полоцьскыи князь с полоцяны, и вся земля просто русьская» (23). Между тем, южные князья вообще не принимали в походе участия. «Вся русская земля» здесь, как и в примере Б.А. Рыбакова, скорее всего просто фигуральный оборот, указывающий на многочисленность врагов.

Подтверждает нашу точку зрения и то обстоятельство, что мы имеем многочисленные свидетельства о принадлежности правобережных городов к «Русской земле», но мы не имеем ни одного такого указания на города левобережья. Так в 1174 г. Андрей Боголюбский, разгневанный на Ростиславичей, наказывает своему послу: «а Давыдове рци: а ты поиди в Берладъ, а в Русьской земли не велю ты быти; а Мьстиславу молве: в тобе стоить все, а не велю ти въ Русьской земли быти» (24). Отчиной Давыда был тогда Вышгород, а отчиной Мстислава – Белгород, которые, таким образом, мы относим к «Русской земле». О Васильеве и киевском Новгороде мы имеем свидетельство поздней Новгородской Третьей летописи, ретроспективно освещавшей прошлое: «При сем епископе бе преподобный Федосий киевских печуерь, родом от града Василева, близ малого Новаграда въ земли Рустей» (25).

Неоднократно относится к «Русской земле» сам Киев. Кроме приведенным выше примеров, укажем еще на два. В 1146 г. Святослав из Новгорода Северского «послав къ Юргеви у Суждаль: «…а поиди въ Русскую землю Киеву» (26). В 1189 г. в походе на Галич Святослав Всеволодович и Рюрик спорят о волостях. Святослав давал Галич Рюрику, а себе хотел «всей руоской земли около Киева» (27).

Также многократно подтверждена причастность к «Русской земле» основных правобережных городов вплоть до устья Роси и самого Поросья. Например, в 1195 г. Всеволод требует своей доли в «Русской земле» – Торческа, Триполя, Корсуни, Богуслава и Канева (28). Очевидно граница «Русской земли» доходила до Канева и дальше шла от Роси на запад вдоль половецких степей до Южного Буга.

Подведем итог. Легко видеть, что очерченная нами территория буквально совпадает с границами Киевского княжества, каким оно предстает в книге А.Н. Насонова (29). То есть мы имеем все основания отождествить «Русскую землю» в узком смысле с Киевской волостью в границах XII-XIII вв. Это та территория, которая переходила под власть великого князя после утверждения его на киевском столе, его домен. Наш вывод полностью устраняет все противоречия и неувязки, имевшие место в построениях наших оппонентов. Почему нет упоминаний о «Русской земле» в «Повести временных лет»? Потому что само это понятие вошло в политический и литературный обиход лишь во второй четверти XII века, в эпоху раздробленности. Почему «Русская земля» лишь отчасти совпадает с территориями полянского и северянского союза? Потому что она продукт не племенной, а другой, гораздо более поздней, государственной, эпохи и не имеет с ранними славянскими союзами ничего общего. Почему Киев и «Русская земля» неоднократно противопоставляются Чернигову и Переславлю? Потому что ни Чернигов, ни Переславль никогда в «Русскую землю» не входили, а были особыми политическими единицами, часто ей враждебными. Почему представление современников о «Русской земле» было таким живым и конкретным? (Чего – заметим в скобках – едва ли можно было ожидать от местности, единство которой основывается исключительно на исторических преданиях). Потому что эта территория являлась в XII-XIII объектом бесконечных княжеских споров и усобиц. Ясно, что современники должны были очень четко представлять себе границы той областью, вокруг которой вращалась вся тогдашняя история.

Теперь перейдем к разбору свидетельств о хорониме «Русь». Границы этой области определяются сравнительно легко. Прежде всего, бесспорно, что к «Руси» относился Киев. В 1152 г. Владимирко Галицкий, услышав о выступлении своего союзника Юрия Долгорукого, двинулся в поход и «идучи в русь поиди г Кыеву» (30). Кроме этого прямого указания мы имеем несколько косвенных, уже многократно приводимых другими авторами (31). Точно также, есть много свидетельств о том, что «в Руси» находились Переславль и Чернигов. О Переславле есть и прямые известия. Так под 1132 г. читаем: «В се же лето ходи Всеволодъ въ Русь Переяславлю…» (32) Под 1213 г. сообщается, что Юрий Всеволодович примирился с Владимиром и дал ему Переславль-Русский, а тот отправился из Москвы «в Русь» (33). О Чернигове таких прямых известий нет, но отнесение его к «Руси» по контексту многих летописных статей несомненно. В «Руси» находился и Городец-на-Востре, так как в 1195 г. князь Всеволод послал своего тиуна «в Русь» с приказом обновить его (34). Овруч, как уже отмечалось, не относился к «Руси». В 1193 г. князь Святослав писал Рюрику Овручскому: «а ныне поиди в Руось, стерези же своея земли». Рюрик же «иде в Руось» (35). Поскольку его отчинами вблизи Киева были Белгород и Вышгород, а простоял он всю зиму у Васильева, можно заключить, что все эти города относились к «Руси» (как, вероятно, и Вятичев). Этим перечнем исчерпываются конкретные сообщения наших летописей о городах, лежащих в «Руси». Ни разу не отнесены к «Руси» города Погорынья. Поэтому логично будет исключить их из ее пределов. То же самое можно сказать о городах Поросья, которые (как это ни странно, если вспомнить гипотезу о том, что именно название реки Рось послужило причиной для образования топонима и этнонима Русь) никогда не причисляются летописцами к «Руси». Б.А. Рыбаков, на основании двух не совсем ясных свидетельств, относит к «Руси» еще Глухов и Трубчевск. (В 1152 г. Юрий Долгорукий «идущю в русь пришед ста оу Глухова» (36). В 1232 г. Святослав Трубчевский из новгородской земли идет обратно «в Русь» (37)). Трудно сказать, насколько это суждение основательно.

Важно отметить, что понятие «Русь» в летописном контексте, в отличие от «Русской земли», почти никогда не использовалось для обозначения территории с определенными границами (то есть как хороним в строгом смысле слова). Летописцы XII-XIII вв. обычно употребляли его как синоним «центра», «юга», «южного направления». Например: «Бежащю же Святославу изъ Новагорода, идущю въ Русь къ брату» (38). Или «иде архепископъ Новегородьскый Нифонтъ въ Русь, позван Изяславомъ и Климомъ митрополитомъ» (39). Или «На ту же зиму иди епископ Нестеръ в Русь и лишася еппьи» (40) Или «в тоже лето поиди Гюрги с ростовци и суждальци и со всеми детми в Русь» (41). Эти примеры можно множить, и везде понятие «Русь» использовано как обозначение южного направления или конечного пункта движения. Это заставляет нас искать истоки происхождения этого топонима в даннических отношениях ранней истории Киевского государства.

После того как Олег в 882 г. захватил полянский Киев и провозгласил его «мати градом Руским», все полянское и пришлое население в окрестностях новой столицы стало именоваться русью. «И беша у него варязи и словени, и прочии прозвашася русью» (42), - пишет летописец. Вслед затем он сообщает о том, как Олег распределяет и накладывает дани на соседние племена. Дани, таким образом, собирались «для руси» и везлись «в Русь», так что понятие это именно тогда должно было войти в обиход соседних племен. Под «Русью» должна была пониматься та область, в пользу которой шла дань – прежде всего Киев, а потом, возможно, и его пригороды – Чернигов и Переславль. Уже в первых договорах Олега и Игоря с греками эти города упоминаются в качестве главных получателей дани, (43) купцы из них пользовались особыми льготами перед другими купцами (44). Возможно, в первое время эта малая «Русь» включала в себя только область расселения полян, но уже в очень раннее время ее пределы распространились и на северян. Ибо, если в 884 г. сообщается, что северяне платили дань великому князю наравне с другими племенами, то столетием позже Владимир, рассаживая своих сыновей, не выделил северскую землю в особое княжение, то есть оставил ее за собой. Сыновья продолжали платить дань великому князю и северская земля тоже стала включаться в понятие «Руси». Это понятие известно уже автору «Повести временных лет», который, сообщая о покорении в 984 г. радимичей, говорит, что они «платят дань Руси, повозу везут и до сего дни» (45). «Русь» как хороним был живой релью вплоть до конца XI в. Но после смерти Ярослава Мудрого, посадившего своих сыновей в Переславле и Чернигове, «Русь» распалась сначала на время, а потом – навсегда. С начала XII в. (а в это время, напомним, как раз и завершилось формирование первого русского летописного свода) «Русь» уже перестала быть конкретным территориальным понятием, но продолжала существовать в живой обиходной речи как синоним центра и юга. Тогда же родилось близкое по значению, но новое по сути понятие «Русская земля». Так стала называться правобережная «Русь» с Киевом и древлянская земля с Овручем, до этого всегда выделявшаяся в особое княжение.

В монгольскую эпоху, когда центр государства окончательно перемещается с берегов Днепра на Клязьму, понятие «Русь» переживает быструю трансформацию. Это хорошо видно по новгородским летописям. Если прежде новгородцы ясно отделяли Владимиро-Суздальское княжество от «Руси» в узком смысле, то позже это представление притупляется. Так под 1252 г. говорится, что хан Неврюй изгнал из Суздаля Андрея Ярославича, княжившего «на Руси» три лета (46). Под 1257 г. рассказывается, что в Новгород «из Руси», то есть из Владимирской земли, приходит весть, что татары «хотят десятины на Новгороде» (47). «В Русь», к великому князю Андрею (то есть опять-таки во Владимир) посылают в 1299 г. пленных немцев псковичи (48). «В Русь», к великому князю Московскому отпускают в 1398 г. новгородцы пленного двинского наместника (49). На наш взгляд явно прослеживается тенденция к расширению понятия «Русь» в узком смысле.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Федотов А.О. О значении слова «Русь» в наших летописях. – Русский исторический сборник /Под ред. М.П. Погодина., М. 1837, т. 1, кн. 2.
Гедеонов С. Варяги и Русь. СПб. 1876, ч.I-II.
Брим В.А. Происхождение термина «Русь» – В кн. Россия и Запад. / Под ред. А.И. Зоозерского. Пг. 1923.
Тихомиров А.Н. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля» – В кн. Советская этнография, 1947, VI-VII.
2. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. – Изд. Академии Наук СССР, М., 1951.
Рыбаков Б.А. Древние русы. – СА, 1953, XVII.
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII – XIII вв. – Наука, М., 1982.
3. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М. 1982., с. 67.
4. Там же, с. 63
5. Там же, с. 64.
6. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л. 1986.
7. Там же, с. 258.
8.Все последующие ссылки даются на первое издание Полного собрания русских летописей, изданному Императорской Археологическою комиссией в 1841-1918 гг. Прежде всего это:
Лаврентьевская и Троицкая летописи. – ПСРЛ, т. 1. Спб., 1846.
Ипатьевская летопись. – ПСРЛ, т.2. Спб., 1863.
Новгородская первая и третья летописи. – ПСРЛ, т. 3. Спб., 1841.
Новгородская четвертая летопись. – ПСРЛ, т. 4. Сп.., 1848.
Софийская первая летопись. – ПСРЛ, т. 5. Спб., 1851.
9. Ип., с. 39.
10. Ип., с. 142.
11. Ип., с. 142.
12. Лавр., с. 56.
13. Ип., с. 153.
14. Ип., с. 109.
15. Ип., с. 125.
16. Ип., с. 74.
17. Ип., с. 77.
18. Ип., с. 144.
19. Рыбаков Б.А. Лревние Русы. – СА, 1953, вып. XVII, с. 36.
20. Лавр., с. 134.
21. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982, с. 65.
22. Там же, с. 64.
23. Новг. Перв., с. 15.
24. Ип., с. 108-109.
25. Новг. Тр., с. 210.
26. Ип., с. 25.
27. Ип., с. 138.
28. Ип., с. 144-145.
29. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М. 1951, карта.
30. Лавр., с. 145.
31. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982, с. 63.
32. Новг. Перв., с. 6.
33. Воскр., с. 119.
34. Лавр., с. 173.
35. Ип., с. 143.
36. Лавр., с. 145.
37. Новг. Перв., с. 48.
38. Ип., с. 17.
39. Новг. Перв., с. 10.
40. Лавр., с. 148.
41. Лавр., с. 146.
42. Лавр., с. 10.
43. Лавр., с. 13.
44. «А гостье месячное, первое отъ города Киева, паки изъ Чернигова и Переяславля…» (Лавр., с. 21).
45. Лавр., с. 36.
46. Новг. Четв., с. 38.
47. Новг. Перв., с. 56.
48. Соф. Перв., с. 203.
49. Новг. Четв., с. 103.

Игорь Рюрикович
Св. княгиня Ольга
Святослав I Игоревич
Св. Владимир Святославич
Ярослав I Мудрый
Изяслав I, Святослав и Всеволод I Ярославичи
Святополк Изяславич и Владимир Мономах
Юрий I Владимирович Долгорукий
Они достаточно краткие, но создают какое-то представление о главных деятелях Древнерусского государства.
"Русь и Русская земля" написана в форме полемической статьи (В свое время она была опубликована в "Вопросах истории") и, может быть, поэтому не очень интересна. Но я рекомендовал ее вам почитать, так как здесь рассматривается очень важный вопрос начальной русской истории. Посути, я постарался опровергнуть здесь один самых сильных доводов антинорманистов. Но я согласен с вами - разбор летописных отрывков не очень интересное занятие, если только ты не ушел в него с головой.
Разборкой своих конспектов я занимаюсь (они и сейчас расположены в архиве в строго хронологической последовательности). Не помню, писал я вам уже или нет, что хочу составить из своих конспектов полный обзор мировой истории, культуры и религии. Но пока, что я смог снабдить перекрестными ссылками только конспекты по истории Древнего мира. Здесь, вроде, все понятно. Если есть интерес - заходите. Всего наилучшего!

Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава Цветков Сергей Эдуардович

Понятие «Русская земля»

Понятие «Русская земля»

Обретение Киевом в конце 30-х - начале 40-х гг. X в. политической самостоятельности немедленно отразилось на содержании термина Русская земля. Теперь наряду с узким значением племенной области среднеднепровской руси она получила более широкое значение государственной территории. В последнем значении термин Русская земля охватывал всю Игореву державу, то есть значительную область Восточной Европы, населенную славяно-финно-балтскими племенами и подвластную киевским русам.

В середине X в. это широкое толкование использовалось главным образом на уровне межгосударственных отношений, обозначая суверенную территорию, на которую распространялась власть великого киевского князя. Для византийских дипломатов Русская земля в этом смысле была «Росией», «страной Росией», «Росийской землей» или, по терминологии Константина Багрянородного, «внешней Росией», в отличие от «внутренней Росии», таврической Руси. Схожее значение имеет Русь в сообщении Ибрагима ибн Якуба (около 966 г.): «С Мешко [страной князя Мешко - Польшей] соседствует на востоке Русь», в латиноязычном документе Dagome iudex (около 991 г.): «Область Пруссов, как говорят, простирается вплоть до места, которое называется Руссией, а область Руссов простирается вплоть до Кракова», в известии Кведлинбургских анналов о смерти святого Бруно в 1009 г. от рук язычников «на пограничье Руссии и Литвы» и во многих других источниках того времени.

Но внутри страны под Русской землей все еще понимали собственно Среднее Поднепровье с неширокой полосой по правому берегу Днепра на юг от Киева, протянувшейся почти до самого черноморского побережья. Эти древнейшие географические границы Русской земли в ее узком значении засвидетельствованы несколькими летописными статьями. В 1170 г. две половецких орды вторглись в пределы Киевского и Переяславского княжеств. Орду, которая шла к Киеву вдоль правого берега Днепра, по Русской земле, летописец называет русскими половцами, тогда как другая орда, двигавшаяся к Переяславлю по днепровскому левобережью, именуется у него половцами переяславскими. В 1193 г. в поход против половцев отправился сын киевского князя Рюрика Ростислав. Он перешел южную границу Киевского княжества - реку Рось - и углубился далеко в степь по правобережью Днепра. Все пройденное им степное пространство в летописи названо Русской землей. В то же время ступить из Киевской земли чуть дальше на север, на территорию Припятского бассейна, уже означало выйти из пределов Руси. В том же 1193 г. один князь, встревоженный тем, что киевский князь Рюрик Ростиславич чересчур долго задержался в городе Овруче (на реке Уже, притоке Припяти), укорил его: «Зачем ты покинул свою землю? Ступай в Русь и стереги ее». «Иде в Русь», - говорит Новгородская I летопись о новгородском архиепископе, когда тому случалось поехать в Киев. В таком узком смысле Русская земля соответствовала племенной территории «полянской руси», которая со второй трети IX в. совершала по Днепру военные походы и торговые поездки на Черное море.

Древнерусские люди зачастую вкладывали в понятие Русская земля, наряду с географическим и политическим, еще и этнографический смысл, подразумевая под ней саму русь, вооруженное скопище русских дружинников под началом русского князя. Именно такое значение придал Русской земле князь Святослав, когда перед битвой с греками обратился к своим воинам со словами: «Да не посрамим земле Руские, но ляжемы костью ту, мертвы бо сорома не имаеть; аще ли побегнем, то срам нам». Здесь Русская земля оказывается равнозначной «нам», то есть всему русскому войску, а отнюдь не территории Среднего Поднепровья, которую, кстати, и невозможно было посрамить, сражаясь с греками на Балканах. Точно так же, согласно тонкому наблюдению В.О. Ключевского, «певец „Слова о полку Игореве", памятника конца XII или самого начала XIII в., замечает: „О Русская земля! уже за шеломянем еси"; это выражение значит, что Русская земля зашла уже за ряды степных окопов, которые простирались по южным границам княжеств Черниговского и Переяславского. Под Русской землею певец „Слова" разумеет дружину, отправившуюся в поход на половцев с его героем, князем Игорем, следовательно, термин географический он понимал в смысле этнографическом». Система ориентации Средневековья строилась по принципу «от ближнего - к дальнему», «от своего - к чужому». На движение дружины Игоря к Дону автор Слова смотрел со стороны Руси, а не глазами самих русичей, углубившихся в степь. Поэтому и его горестное восклицание «О Русская земля! ты уже за холмом» относится к удаляющемуся русскому войску.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций автора

Из книги Курс русской истории (Лекции I-XXXII) автора Ключевский Василий Осипович

Русская земля в половине XV в Весь почти север нашей равнины с северозападным ее углом к Финскому заливу составлял область вольного Новгорода Великого, к которой на юго-западе, со стороны Ливонии, примыкала маленькая область другого вольного города, Пскова. Вся Западная

Из книги Русские корни. Мы держим Небо [Три бестселлера одним томом] автора Прозоров Лев Рудольфович

КАВКАЗСКАЯ РУСЬ Где кровь русская пролилась, там и земля Русская Кавказский вопрос всегда был одним из главных козырей в пропагандистском арсенале врагов России - вот уже два столетия Запад обвиняет нашу страну в «колониализме», «имперской экспансии» и «завоевании

Из книги Рюрик. Потерянная быль автора Задорнов Михаил Николаевич

Откуда не есть и не пошла земля русская Итак, всемирно известный сыщик Холмс, переполненный гордостью за сделанное им открытие, спешит поведать о нем своему другу Ватсону:- Понимаете, Ватсон, первое, что я не понимаю, как русские могли поверить в то, что их первый князь,

Из книги Неизвестная Россия. История, которая вас удивит автора Усков Николай

И от тех варягов прозвалась Русская земля Русский народ – это не кровь и не вера. Вся история нашего государства – история не биологической или конфессиональной, а политической общности, которую нельзя назвать даже чисто славянской. Среди народов, которые выступили

Из книги Русь. Другая история автора Голденков Михаил Анатольевич

Откуда есть земля Русская? V-IX вв. Чьими потомками мы являемся? Не секрет, что славяне двигались с запада на восток. Но когда и откуда? Этот вопрос волновал историков всегда, с эпохи летописного «откуда есть земля Русская». Однако школьная и вузовская история Беларуси,

Из книги Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства автора Бычков Алексей Александрович

Где ты, исконно русская земля? Л. В. Алексеев в книге «Полоцкая земля» (1966) пишет: «Современные данные археологии и топонимики показывают, что в эпоху раннего железа Восточную Европу населяло три крупных группы племен. Первая, ираноязычная, занимала Крымский полуостров,

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций] автора Ключевский Василий Осипович

РУССКАЯ ЗЕМЛЯ В СЕРЕДИНЕ XI ВЕКА Население и пределы. Описавши деятельность первых киевских князей, сведем ее результаты, бросим беглый взгляд на состояние Руси около половины XI в. Своим мечом первые киевские князья очертили довольно широкий круг земель, политическим

Из книги Загадочные страницы русской истории автора Бондаренко Александр Юльевич

Откуда пошла Земля Русская? Приверженцы самой древней веры наших предков - представители «Древнерусской Инглиистической церкви православных староверов-инглингов», проживающие в Омской области и некоторых других регионах России, - располагают, по их утверждениям,

Из книги Как бабка Ладога и отец Великий Новгород заставили хазарскую девицу Киеву быть матерью городам русским автора Аверков Станислав Иванович

4 Откуда пошла русская земля? Каждого из нас интересует, откуда пошла Русская земля? Гипотез о ее происхождении историки сотворили много. Если обобщить (ИНТЕРНЕТ ИЗДАНИЕ «Лингвофорус») все существующие гипотезы о происхождении государственности у восточных славян и

Из книги У истоков древнерусской народности автора Третьяков Петр Николаевич

«Русская земля» и «древности русов» 1Многочисленные открытия в области славяно-русских древностей VI–VIII вв., сделанные в Поднепровье за последние два десятилетия, настойчиво призывают еще раз возвратиться к одному из наиболее темных и запутанных вопросов истории

Из книги Священные реки России автора Бажанов Евгений Александрович

Глава 2 ГДЕ БЫЛА ЕСТЬ ЗЕМЛЯ РУССКАЯ Прежде чем обратиться к священным рекам России, важно прояснить, где проживали русские, где вызревала самобытная русская культура. Без этого сложно понять значимость той или иной реки.Обращаясь к любой грани русской культуры:

Из книги Что было до Рюрика автора Плешанов-Остоя А. В.

Биармия. Неизвестная русская земля В Средние века норвежцы, отправлявшиеся на северо-восток, упоминали о богатой стране – Биармии, где всего вдоволь, а люди умеют колдовать. Сведения о ней встречаются и в других источниках, которые помещали ее в разных частях